Posted 12 декабря 2019,, 15:18

Published 12 декабря 2019,, 15:18

Modified 1 февраля, 00:29

Updated 1 февраля, 00:29

Антон Орехъ. Маленькие оборванцы

12 декабря 2019, 15:18

Я не понимаю, как работает система защиты прав детей, в чем функции детского омбудсмена и каков принцип действия органов опеки. Теоретически я это себе представляю, а на практике мы видим вот такую историю. Здорового ребенка пять лет лечат от болезни, которой у него нет, и никто не в состоянии вытащить девочку из этой фактической тюрьмы. Вообще, это готовое кино, за которое талантливый режиссер на сто процентов получил бы какую-нибудь фестивальную награду.

Как мы себе представляем нарушение прав ребенка? Когда голодный, маленький оборванец живет в каком-то бомжатнике, не ходит в школу, питается объедками и спит на полу среди пустых бутылок, пока биологические родители разлагаются морально и — как вариант — пропивают материнский капитал. По стране таких случаев — тьма тьмущая! Органы опеки либо физически не успевают уследить за всеми такими семьями, либо не хотят связываться и копаться в проблемах. А есть вот такая история. Когда семья не просто благополучная, а прямо богатая! Настолько, что может себе без проблем позволить пожизненное содержание ребенка в очень дорогой клинике. Денег не жалеют, врачи и оборудование — высокого класса. В каком виде эту историю узнает омбудсмен Кузнецова — непонятно. Она настолько «публичное» лицо, что получить ее живой комментарий — уже большая удача. А письменные комментарии может теоретически сочинять вообще кто угодно — любой помощник или референт.

Про ребенка, которого с рождения лечат незнамо от чего, заговорили сейчас после материала Катерины Гордеевой на «Медузе». Но на самом деле, еще как минимум год назад эта история стала известна. И за это время большая бюрократическая машина, призванная защищать маленьких граждан, не провернула свои шестеренки настолько, чтобы что-то куда-то сдвинулось. Уголовное дело возбудить невозможно, лишить родительских прав невозможно. Можно наказать клинику за разглашение обстоятельств дела — вот это возможно, да. Что мы говорим про омбудсмена Кузнецову, если еще в марте по итогам некоего разбирательства пришли к выводу, что формально все чисто: родители девочку навещают, материально содержат, врачи наготове. Я же говорю — кино! Бери — и снимай! Не к ночи будет помянута политика, но вы же помните, как резво и шумно заработали все компетентные органы, когда выяснилось, что две пары родителей посмели взять с собой маленьких детей на протестные акции. Вот здесь никто не говорил про то, что дети под присмотром, сыты-обуты-одеты и ходят в кружки, и что, вообще-то мама и папа были с ребенком, а ребенок был в семье, а не на принудительном лечении, куда его отправила мама-параноик, сама, судя по всему, нуждающаяся в квалифицированной помощи.

Потому я и говорю, что не до конца понимаю, каким образом функционируют все эти инстанции и уполномоченные. По какому принципу они берут одних детей под защиту, а других словно не замечают. Кому-то вообще кажется, что тут обсуждать нечего. На ребенка в частной клинике тратили миллион рублей в месяц — на что жаловаться? Конечно. На что жаловаться, когда норма жизни — это маленькие оборванцы в бомжатниках.

Антон Орехъ, обозреватель