Posted 9 июля 2020,, 16:53
Published 9 июля 2020,, 16:53
Modified 1 февраля, 02:00
Updated 1 февраля, 02:00
Институт обысков, когда он из патетической фазы неизбежно перетекает в рутинную, обязательно порождает что-то вроде специфического фольклора.
Так было, например, в позднесоветские годы.
Я лично обысков как-то избежал, а вот вокруг… И некоторые из них косвенно касались и меня. Слава богу — косвенно.
Так, примерно в 84-м году мне позвонил друг-художник, в квартире которого только что прошла довольно многолюдная квартирная выставка. Он позвонил и сказал в принятой тогда как бы иносказательной манере: «Привет! Вчера у меня были гости. Тебе, кстати, тоже привет передавали. Сказали, что на днях зайдут на огонек. Зайдут или не зайдут, но ты бы прибрался на всякий случай в доме».
Ну что ж. Я действительно слегка прибрался в квартире, то есть закидал в большую сумку всякого такого, что могло решительно не понравиться предполагаемым гостям и отнес к знакомым «на передержку».
А гости так почему-то и не пришли. Даже обидно. Впрочем, нет, если честно, то не очень обидно — обыск это неприятно.
Примерно тогда же мне позвонила одна милая девушка, имевшая какое-то отношение к правозащитным кругам.
Она позвонила и сказала, почему-то страшно весело, почти радостно: «А у меня вчера обыск был!» «А чего это ты так веселишься?» — поинтересовался я. «Как же мне не веселиться да не радоваться, — ответила она слегка нараспев, на манер сказительницы народных сказок, — если то, что они искали, они не нашли, зато нашли пачку индийского чая, которую я искала полгода! Плохо ли!»
Это были годы тотального товарно-продуктового дефицита и несколько нервозной, густо приправленной ощущением дышащей в затылок опасности, а при этом безусловной готовности к веселью. Такой вот парадокс.
Лев Рубинштейн, публицист