Михаил Макогон. Новая норма еще далеко не для всех очевидна

В кейсе Дмитриева, помимо политической, есть вполне неоднозначная сторона фактическая. Она про то, с какой скоростью меняется норма.

До, наверное, начала нулевых годов дети до определенного, фиг знает какого, возраста вообще не наделялись половой принадлежностью — и, как следствие, сексуальностью.

Я еще застал времена муниципальных общественных бань, куда мальчиков дошкольного возраста пускали вместе с мамами (бабушками, нянями, взрослым сопровождающим) в женский день. Предполагалось, что если тебе 5-6 лет, то ты не «мальчик», которому открывается подробный вид на десятки первичных и вторичных половых признаков женщин всех возрастов, а «ребенок» — по отдельной категории, вне разряда.

На городских пляжах ⅔ детей купались с голой жопой — это был совершенно ординарный пейзаж. Маленькие — потому что маленькие. Постарше — чтобы родители не спалили. Никто не думал о том, что один из тех мужиков, которые в одиночестве потягивают пиво на полотенце, может проявлять к тебе нездоровый интерес. Но трусы очень долго сохнут. Влажные труселя, когда тебе прямо запретили купаться, — это явка с повинной, это даже не сигаретный дух, тут на «ребят, которые рядом курили», не свалишь.

То же касается и фотографий. По сегодняшним меркам, многое из милых семейных фотоальбомов — это палево, очень на грани фола. И «грань» там ровно в семейной индульгенции, окажись они в посторонней коллекции — это уже преступление.

Причем перемены пришли так скоро, что масса людей еще совсем того не осознала. Смотришь порой «Одноклассников» (почему-то именно там такие гнездятся) соискателя при проверке и думаешь: «Блин, дорогой папашка (мамашка), ты ходишь по офигенно тонкому льду, вот буквально до первого добровольного помощника правоохранительных органов или следователя с горящей отчетностью».

Проблема здесь в том, что старая норма, где ребенок — это просто ребенок, это как котенок и штаны на нем настолько же обязательны, — очевидно, умерла.

А новая еще совершенно не для всех очевидна. Потому что если принять, что в деле Дмитриева есть хоть какая-то фактура, то за открывающую сцену фильма «Утомленные солнцем» 1994 года нужно посадить не только всю съемочную группу, начиная с Михалкова, но каждого программного директора каждого канала, который его в сетку поставил.

Михаил Макогон, публицист