Николай Митрохин. Почему армяне на этот раз проиграли

1. Карабах — очень слабо заселенная и интенсивно теряющая население территория. Азербайджанские районы под контролем НКР — вовсе пустыня в демографическом отношении, с руинами сел. Соответственно, как ни мобилизуй население — его половозрелой мужской части с большим трудом хватит на первый ряд окопов растянутой линии фронта, плюс артилерия и всё.

2. Население Армении относится к карабахцам, мягко говоря, без восторга, особенно после двадцати лет их диктатуры (сначала Кочаряна, потом Саргсяна). Поэтому, несмотря на отъезд некоторого количества добровольцев (возможно, в основном выходцев из того же Карабаха), массовая мобилизация провалилась. Идея защиты Карабаха, разумеется, популярна, но на словах. Даже машины под это не отдавали. Поэтому с большим опозданием был принят указ о возможности их конфискации.

3. За 25 лет контроля над азербайджанскими районами вокруг НКР и независимого существования самой НКР так и не была создана полноценная (т.е. эшелонированная) система обороны по всей линии фронта. И полноценная система укрепрайонов в глубине от нее. Т.е. с востока и севера это было сделано, а на юге и на границе южной и горной части — нет. Поэтому, пробив всего одну брешь в первом эшелоне обороны — на крайнем юге, азербайджанские войска почти беспрепятственно заняли юг и оттуда смогли ударить в центр страны, через горы, в которых не было вообще никаких оборонительных линий.

4. Оборонительные сооружения делались в основном тяп-ляп. Делать лазы в горной породе никто не утруждался, окопы копались, видимо, грейдером (широкие и неглубокие), укрепленных пунктов обороны было мало. Средства маскировки тяжелых вооружений и окопов отсутствовали напрочь. Сами по себе вооружения (судя по горам гильз вокруг) стояли на одной и той же позиции по несколько дней. Вокруг них не было «щелей» для укрытия обслуги. Все это объясняет, почему беспилотники их легко находили и уничтожали.

5. Очевидно, что военные НКР вообще не следили за региональными войнами 2010-х годов, разворачивающимися по соседству. Не было у них защиты от чужих беспилотников. Не было своих, даже таких дешевых, простых и эффективных, как квадрокоптеры. Не был принят во внимание опыт установки на джипах и малых грузовиках орудий и минометов для повышения маневренности и противодействия прорыву групп противника. На военных (во всяком случае — попадающих в кадр) в первые недели зачастую не было даже касок и нормальных бронежилетов. Они появились только к концу. Одной из причин этого было неоднократно попадавшиеся за эти дни упоминания, что армянская диаспора была разочарована постоянным воровством всего того, что она отправляла на помощь Армении и НКР, и просто устала помогать.

6. Очевидно, что былые успехи, бравада и бодрая армянская пропаганда занижали чувство опасности у армянской пехоты и мобилизованных. Т.е. они до конца войны так и не научились соблюдать дистанцию между собой, пригибаться, рассредотачиваться на местности, маскироваться. В результате бегали группами по местности, где их и накрывали с воздуха и земли. Контратака по-армянски — это толпа немолодых мужиков с «Калашниковыми» топающими пешком на до зубов вооруженного противника — как в 1941-м.

7. И вот это войско образца 1941–1994 года столкнулось с более менее современной пехотой и актуальной военной техникой, подкрепленной турецкой разведкой и сирийскими боевиками. За счет большого количества накопленных устаревших вооружений, знания местности и высокой мотивации оно действительно хорошо держалось первую неделю и в целом удержало первую линию фронта. Однако практическое отсутствие резервов (тех самых ереванцев, что остались дома) и укреплений в глубине, где имеющиеся остатки сил могли бы удержать позиции хотя бы в горах, привело к военной катастрофе — несмотря на всю самоотверженность рядовых бойцов. Могло бы быть, впрочем, и хуже.

Николай Митрохин, социолог, историк, публицист