Михаил Виноградов. Зачем нужны «прямые линии» и пресс-конференции президента

В экспертной среде и медиа отчего-то сложилось неточное представление о формате прямых линий, ежегодных пресс-конференций и аналогичных штук. Их принято считать или многократно отрепетированным спектаклем, или своего рода карнавалом, когда крайне закрытая в остальные дни система несколько раз в год неожиданно становится открытой, рассказывая о своих намерениях и подчеркнуто демонстрируя восприимчивость к обратной связи.

В реальности такие ивенты носят скорее внутрикорпоративный характер. Это — тренинг (и одновременно конкурс) внутри большой системы и ее многочисленных подразделений, предполагающий мозговой штурм по подбору верных интонаций, акцентов, морковок, сфер умолчания, объектов для порки. Он позволяет несколько раз в год встряхнуть систему и посмотреть на себя слегка со стороны.

Пользуясь форматом, что-то объясняют и анонсируют. Что-то запутывают и переключают внимание. Демонстрируют способность отвечать на острые вопросы за гранью. Дезориентируют (не всегда обязательно преднамеренно) — как было с пенсионной реформой, свидетелями иеговы (членами запрещенной в РФ религиозной организации — ред.) или перераспределением президентских полномочий в пользу правительства, парламента и сферического госсовета в вакууме. Маскируют вполне естественную в любой системе недоинформированность.

Все это делает итоговый продукт особенно интересным — прежде всего, для самой корпорации.

Если же воспринимать происходящее как прямое включение с главного пульта страны (команды с которого всеми и всегда воспринимаются буквально и исполняются в ту же секунду) или как идеально спроектированное, отрепетированное и срежиссированное действие, зритель может оказаться разочарован.

Конечно, столь большой и сложный продукт всегда компромиссен, неодинаков по эффективности, порой внутренне противоречив. Но самим участникам обычно нравится. Ведь если бы формат не нравился, он не продержался бы добровольно столько лет.

Михаил Виноградов, политолог