Аббас Галлямов. Красота безнадежного протеста

О том, что революции имеют волнообразную природу, я писал уже несколько раз. Сегодня напишу, почему. Почему всплеск протеста сменяется спадом, за которым следует новый всплеск.

Одно из объяснений здесь лежит в эстетической плоскости. «Народ, восставший против тирана» — это красивое зрелище и многие симпатизируют ему именно по этой причине. По крайней мере это делают те, кто читал в детстве «Спартака» и сжимая кулаки слушал учителя истории, рассказывавшего о зверствах Салтычихи. Кстати, именно этот освоенный в детстве романтический оптический угол и объясняет, почему в первую очередь протест созревает в среде интеллигенции, студенчества и вообще образованной публики — впрочем сейчас не об этом.

Главное здесь то, что поддержка первоначально небольшой кучки восставших неожиданно быстро начинает расти. Дальше помогает внезапно возникшее чувства локтя — то самое, которое не могла дать забронзовевшая власть, и даже, не побоюсь этого слова, ОНФ. Восставшие этим чувством искренне наслаждаются, они ведь так долго были его лишены.

По истечению какого-то времени — если режим сразу не отступит, — чувство новизны притупляется, а описанные выше эмоции теряют остроту. Приходит время разочарования. Чем сильнее ты вчера верил, тем сильнее ты сегодня разочарован. Именно вчерашние завышенные ожидания становятся источником сегодняшней проблемы. «Всё зря», — говорят люди и начинают выходить из протеста.

И вот, когда протестующих остается совсем мало и кажется, что режим окончательно победил, случается маленькое чудо. Люди вдруг начинают замечать, что вопреки всему, вопреки очевидному ощущению бессмысленности сопротивления, горстка протестующих продолжает борьбу. Здесь принципиально важна предшествующая утрата интереса к восстанию. Именно она обуславливает новый всплеск интереса к нему. Какое-то время протеста для тебя как бы не существует и когда ты вновь о нем слышишь, он снова превращается для тебя в новость. И ты поражаешься, что все это время, пока ты отсутствовал, пока режим властвовал безраздельно — борьба, оказывается, продолжалась.

Именно малочисленность протестующих в этот период безнадеги и делает их столь эстетически привлекательными. «Безумству храбрых поем мы песню», — помните? Красота безнадежного протеста и оказывается толчком, порождающим следующую революционную волну.

Совершенно очевидно, что есть обратная закономерность: чем меньше протестующих — тем выше историческая значимость действий каждого из них. Те, кто вопреки всему, продолжает выходить сейчас на улицы Минска и Хабаровска, творят историю.

Аббас Галлямов, политолог