Алексей Макаркин. Люди на опыте убеждаются, что отмена смертной казни не ведет к росту преступности

Из новой книги Валерия Зорькина сейчас цитируют фрагмент о смертной казни, в котором председатель Конституционного суда не только не исключил ее восстановления, но привел мнения авторитетов, которые высказывались за смертную казнь. Но более интересным представляется другой его тезис, связанный с предыдущим. О том, что «права меньшинств могут быть защищены в той мере, в какой большинство с этим согласно», поскольку «именно позиция большинства выражает народную ментальность со всей ее социокультурной спецификой в подходах к решению этических вопросов, связанных с различением добра и зла».

Такой подход вписывается в общий тренд на архаизацию, так как апелляция к «народной ментальности» может легко обосновывать самые разнообразные формы дискриминации. Но с ментальностью дело обстоит непросто. Например, запрет голосования женщин тоже в свое время объясняли мнением народа (но самих женщин при этом не спрашивали, а под народом понимались патриархальные главы семей). Николай II был искренне убежден, что дискриминация евреев соответствует мнению тогдашнего глубинного народа. Даже сейчас, когда регулярно проводятся опросы общественного мнения, выводы о «народной ментальности» стоит делать осторожно, так как многое зависит от формулировки вопроса, от эмоционального состояния общества, от степени его информированности и от многих других обстоятельств.

Есть еще один важный фактор, если вернуться к теме смертной казни. Позиция большинства в странах, где она существует, обычно в пользу ее сохранения — и эмоциональные факторы (от страха стать жертвой преступления до сочувствия жертвам и их родственникам) являются более сильными, чем научные аргументы. Поэтому политик, выступающий за смертную казнь, настаивает на референдуме — как Лукашенко в Беларуси (в 1996 году 80% населения предсказуемо проголосовали против отмены). А правительства, отменяющие смертную казнь, берут на себя политическую ответственность, принимая решения, противоречащие существующей на тот момент позиции большинства по этому вопросу. При этом они опираются на легитимность, полученную во время выборов — а у избирателей остается возможность наказать их на следующих выборах. Или не наказать — Франсуа Миттеран, отменивший смертную казнь во Франции в 1981 году вопреки тогдашнему мнению большинства, был переизбран на второй срок в 1988-м.

А дальше выясняется, что взаимосвязь гуманизации нравов и отмены смертной казни носит более сложный характер — не только гуманизация способствует отмене, но и наоборот. Люди на опыте убеждаются, что отмена смертной казни не ведет к росту преступности. Для новых поколений отсутствие такого наказания в уголовном кодексе становится привычным явлением — и, напротив, призывы к ее восстановлению выглядят стремлением вернуть уже ушедшее прошлое. В общем, с точки зрения российских консерваторов, «окно Овертона» в действии. А, по мнению либералов, происходит дальнейшая гуманизация нравов — и отмена смертной казни ей способствует.

Алексей Макаркин, политолог