Posted 23 апреля 2013,, 06:02

Published 23 апреля 2013,, 06:02

Modified 30 января, 15:01

Updated 30 января, 15:01

Комплекс Пилата

23 апреля 2013, 06:02
О том, что ждать от процесса над оппозиционером Алексеем Навальным, и как повысить степень доверия общества к судебной системе, рассуждет председатель Ленинского районного федерального суда города Киров Константин Зайцев.

Провинциальный суд стал точкой притяжения внимания не только в стране, но и за рубежом. Дело главного российского оппозиционера Алексея Навального, рассматриваемое здесь, - еще один экзамен для российского правосудия, которое в последнее время получает весьма нелестные оценки. Понятия «басманный» и «хамовнический» суд, дела судей из списка Магнитского стали уже нарицательными из-за тотального недоверия гражданского общества к современной практике правосудия в России. Что ждать от процесса в Кирове, как повысить степень доверия общества к суду, нужны ли реформы судебной системы - об этом рассуждет председатель Ленинского районного федерального суда города Киров Константин Зайцев.

- Константин Геннадьевич, какие у вас впечатления от первого заседания по делу Навального? Как пережили невиданный ажиотаж вокруг этого процесса? К чему готовитесь дальше?

- Давайте сразу договоримся: я вопросы, связанные с делом Навального, не комментирую - только вопросы, связанные с организацией процесса. Что сказать - напряженно, непривычно, но не невозможно! По оценкам журналистов, все было организованно на достаточно высоком уровне, недовольных вроде не было. Издержки были, принимаем сейчас дополнительные меры, чтобы увеличить возможность присутствия на процессе всех желающих. Кто-то «вживую» будет принимать участие, кто-то в онлайн-режиме, прямо здесь в здании суда сможет следить за ходом заседания по монитору.

- Если вернуться немного назад, когда дело Навального только поступило в ваш суд. Не было искушения или, наоборот, страха взять это дело на себя, войти, в общем, в историю?

- Здесь вопрос не в страхе, а в понимании того, что это решение не будет никоим образом отнесено к категории обычных или легких дел. Взять на себя резонансное дело, чтобы прославится со знаком плюс или минус… я не знаю ни одного судью, который мечтал бы об этом. Собственно, я и так в этом процессе участвую организационно – координация действий судебных приставов, судебного департамента, работа с прессой.

- 23 апреля Кировский облсуд будет рассматривать жалобу Навального на нарушение его права на ознакомление с делом. Возможно, дело будет отправлено обратно в Москву. Наверное, для вас это некое облегчение?

- Это временная передышка, и еще не известно, что лучше - сейчас рассмотреть это дело или летом, в период массовых отпусков. Это просто отсроченная задача будет.

- Интересен ваш взгляд как представителя судебного сообщества. Суд считается третьей властью. Есть ли она у нас - третья власть? Нашей судебной системе хватает сегодня свободы, независимости, самостоятельности? Не довлеет над судьями некая сила в виде исполнительной вертикали, спецслужб, прокуратуры?

- В контексте того, в связи с чем вы меня об этом спрашиваете, неминуемо мой ответ будет истолкован применительно к этому процессу. Я не совсем то должностное лицо, которое может высказываться о системе в целом. Кроме того, тут надо разобраться в понятийном подходе – что мы понимаем под властью, под давлением и под взаимодействием. Когда мы наполним этимологическим содержанием эти понятия, можно на все это ответить. По закону, мы - власть. Есть механизм, обеспечивающий определенную независимость, но есть и понимание, что какие бы ни были процедуры, их обеспечивают люди. Соответственно, есть ошибки, возможно - злоупотребления, даже при наличии четко проработанного регламента при совершении того или иного действия. Есть другая власть – исполнительная, законодательная. И очевидно, что при определенных взаимодействиях с судебной властью и та, и другая постараются использовать максимум возможностей, чтобы получить прогнозируемый для себя результат. Есть такой предмет - юридическая психология. С точки зрения этой психологии неопределенность в судьбе судебного спора бывает самым сложным бременем для стороны процесса. Незнание - «я выиграю или проиграю». Так что, отвечая концептуально на ваш вопрос: безусловно, власть! Но нельзя исключить, что при взаимодействии с другими властями какие-то издержки случаются…

- Недавно был опубликован список Магнитского. Каждый четвертый в нем - российский судья. Не считаете несправедливым такое отношение к вашим коллегам? Может, они стали заложниками существующей системы?

- Нет у меня по этому поводу никакого суждения. Все это «суета и томление духа», как говорил герой Михаила Булгакова. То, что вмешиваются в наши внутренние дела, - ну так сильные мира сего всегда хотели бы вмешиваться в чужие дела во имя своих каких-то выгод. Тут лучше спросить тех, кто попал в этот список.

- Если бы завтра в России была объявлена масштабная судебная реформа, какие изменения вы хотели бы видеть в положении третьей власти?

- Свою практическую деятельность я начал в начале 1990-х, вся моя деятельность прошла на стыке глобальных реформ. Я не работал и не учился в период стабильного развития и прихожу к выводу, что глобальная реформа – это не очень хорошо. К тому же, порой задуманное и реализованное - разные вещи. Я сторонник того, чтобы развитие было эволюционным, с постановкой тактических задач для решения проблем стратегических. Есть ведь программа дальнейшего развития судебной власти. Будет она реализовываться - и хорошо!

- Программа, может, и есть, а доверия в обществе к судебной власти – нет!

- Вот чего бы хотелось однозначно - чтобы нормы, нагрузки на судей были упорядочены, чтобы посмотрели, в каких условиях судьи работают. Сейчас обсуждается в плане юридической реформы тема создания административных судов для рассмотрения любых споров между публичной властью и гражданином. В свое время судебную систему нагрузили большим количеством различных споров, общество привыкло к судебным разбирательствам как к форме разрешения конфликтов. Но, похоже, наступает время, когда из суда надо выводить большую часть споров, в которых суд не нужен. Судья должен заниматься судопроизводством, а зачастую приходится заниматься делопроизводством - то есть успеть бы, обработать бы, подписать бы… Судья мирового суда признался мне как-то, что подсчитал, сколько времени у него занимает подписание бумаг – 15 рабочих дней в год! Председатель Высшего арбитражного суда призывал разгружать суды от споров, которые стоят копейку - нельзя на них тратить тысячи рублей. Государство должно считать деньги. Возьмем дело о краже мобильного телефона за 250 рублей. Следователь поработал, суд, адвокатам по назначению заплатили за каждый день – во сколько обойдется государству этот процесс? Надо каким-то образом это анализировать. Мне, например, жалко тех средств, которые потрачены судебным департаментом на обеспечение этого громкого процесса (над Навальным — ред.)- трансляция и так далее. Понимаю, что все это потом вряд ли пригодится.

- Навальный в 2007 году предлагал в Манифесте движения «Народ» в качестве одной из мер развития подлинной независимости суда – прямые выборы судей населением. Как думаете, эта мера могла бы повысить меру ответственности судьи перед народом и поддержать его независимый статус?

- Все зависиь от конкретного механизма этой ответственности. Вопрос о том, кем я буду избираться или назначаться, большого значения иметь не будет.

- Ну, как же - если население района видит, что судья судит только в одну сторону, в пользу администрации, например, он его в следующий раз просто не выберет.

- Народ — это же не единое целое, у всех свое представление. Возникает вопрос: кто будет от имени народа это делать? Та или иная технология выбора даст совершенно разные результаты. Какая ответственность у законодательной власти перед народом, который ее выбирает?

- В условиях современного партийного законодательства и порочной избирательной системы с массовыми фальсификациями, на мой взгляд, практически никакой! Прямые честные максимально прозрачные выборы населением – вся технология.

- В вопросе о возможности выборов судей тоже все зависит от технологии. Как эта выборность будет осуществляться, кто будет инициировать ту или иную кандидатуру, кто голосовать. Каждая технология будет определять свой результат. Однозначно против этой идеи будет играть вопрос, из кого выбирать. Стаж должен быть у кандидата, опыт в работе, повышение квалификации, общий кругозор и так далее. Иные постановления суда - это практически монографические работы и по содержанию, и по объему. Вы выберете хорошего честного человека без знаний и опыта - чего он там наломает?

- Значит, не переизберут в следующий раз!

- А за три-четыре года он сколько натворит? Так что это популистское предложение. До тех пор, пока не будет ответа на вопрос: как мы это сделаем!

- Возвращаясь к громкому процессу. То, что в судебной практике Сергея Владимировича Блинова, который ведет дело Навального, за последние два года нет ни одного оправдательного решения – не предопределило ваш выбор для этого дела? Ведь даже общая российская чудовищная статистика по этому вопросу допускает хотя бы около 1% оправданий подсудимых!

- Хорошо, допустим, я передал это дело другому судье, там такая же практика будет - ну, может там был за последние два года оправдательный приговор или два. Я третьего, пятого, седьмого поставлю – там то же самое будет. 1% - это же российская статистика, а не только нашего суда. При первом взгляде это кажется чудовищным. Ну, вот председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев, например, объясняет это тем, что нужно сопоставимые данные наши и иностранные при этом учитывать. Нужно учитывать постановления о прекращении производства по делам – это около 15%, возвращение в прокуратуру. Большая часть зарегистрированных преступлений вообще не доходит до суда, а есть еще незарегистрированные… Если все это соотнести с количеством оправдательных приговоров наших – будет цельная картина. Судебные ошибки у нас тоже, конечно, бывают - как и в любой другой стране.

- Вы упоминали Михаила Булгакова. Помните в «Мастере и Маргарите» Понтий Пилат, решая судьбу Христа, стоит перед выбором между справедливостью и целесообразностью. Ему симпатичен странствующий философ, но страх поколебать основы властной вертикали Римской империи решает этот выбор. Как часто судья в России испытывает подобный Пилатов комплекс?

- Скорее всего, судьи не лишены этих терзаний. Насколько часто они возникают, сказать сложно. Но то, что возникают иногда какие-то противоречивые оценки - стоит или не стоит наказывать - такая дилемма есть. Проще всего сказать: все судьи - люди послушные, им что сказали, то они и делают. На самом деле это не так. Судьями в России становятся граждане России. Мы такие же люди. Хотя нам в упрек ставят, что мы ради «кормушки» - своего социального статуса, доходов и т.д. - готовы на любую гадость и подлость. Как пел у нас Карабас-Барабас: «Да, я готов унизиться, но лишь бы к сладкой цели хоть чуточку приблизиться!». Честно скажу, наверное, это уже – нравственный выбор каждого конкретного человека. Способен – неспособен, противостоять – не противостоять, сопротивляться – не сопротивляться. Вы его хоть латами обеспечьте и амбразурой, но если он неспособен принимать решения, то он их и не примет. Вот его независимость. А у другого – никаких условий, и он все равно ответит: нет, я считал, считаю и все! В нашей работе всегда есть сомнения, я живу сомнениями просто. Меня спрашивали: как вы считаете, преследуют Навального по политическим мотивам? Когда человек занимается политической деятельностью, с ней можно связать любое его преследование. Они могут быть связаны, и отрицать это очевидно глупо. Но в данном случае на вопрос, преследуют его за политическую деятельность или за то, что совершил преступление, как раз и ответит суд. Меня совершенно не интересует, по каким мотивам его преследуют. Если будет доказано, что, допустим, один депутат «заказал» другого депутата, и его убили, то мне без разницы, из-за политической деятельности убил или нет - он заслуживает наказания за убийство. У нас пытаются представить все просто: его преследуют, потому-то, и если вы примите такое решение, значит, вы исполняете заказ другой стороны. Схема проста, но она к жизни не имеет никакого отношения.

- После первого заседания суда Алексей Навальный заметил, что российскому правосудию вообще присущ обвинительный характер, презумпция виновности. Виновность, порой, не доказывается, а просто провозглашается. Человек на скамье подсудимых – априори преступник, а следователь и прокурор всегда правы. С этим, мы, кстати, часто сталкиваемся, наблюдая, например, разбор административных нарушений, когда судья заявляет, что у него нет оснований не доверять рапорту полицейского, даже когда тот очевидно лжесвидетельствует, и его словам противоречат видеозаписи, показания очевидцев и т.д. Может, это профессиональная деформация членов судейского корпуса, которые приходят в профессию после работы в прокуратуре и следственных органах?

- Судьи из адвокатов, по моему наблюдению, порой значительно жестче. Профдеформация, возможно, существует, соглашусь. С другой стороны, лучшие и самые профессиональные адвокаты получаются из бывших прокурорских работников. Судопроизводство – это процедура разрешения споров. С одной стороны - интерес, с другой стороны - интерес, а судья должен быть без интереса, человек над спором. Если судья раньше был прокурором, это не значит, что он не станет объективным честным арбитром в споре. И потом, откуда-то надо черпать кадры? Судебная система - это плоть от плоти часть нашего общества, грубо говоря – по ездоку и кобыла! Ну что пенять на зеркало, если мы сами себя в нем и видим. Либо мы все вместе меняемся, и тогда все системы постепенно меняются, не разрушая друг друга. Либо все разрушим, как после революции - и кто придет на смену, и с какими принципами?

Беседовал Сергей Гуляев, специально для ИА «Росбалт»