Posted 14 января 2019,, 13:20

Published 14 января 2019,, 13:20

Modified 31 января, 21:49

Updated 31 января, 21:49

Екатеринбурженка Юлия Савиновских, у которой отняли детей после операции на груди, совершила каминг-аут

14 января 2019, 13:20

Уроженка Екатеринбурга Юлия Савиновских, которая была лишена прав опеки над двумя приемными детьми-инвалидами после операции по удалению груди, призналась, что является трансгендером. Сейчас она называет себя Френсисом Эрнстом-Штергертом и живет с родными детьми в испанской Барселоне в статусе беженца.

Савиновских с мужем воспитывала двух родных и двух приемных детей и в какой-то момент решила удалить грудь. Органы опеки нашли в ее блоге рассказ об операции и отобрали двух приемных сыновей. Юлия и ее защитники в суде говорили, что операцию она сделала из-за дискомфорта от груди шестого размера. Чиновники защищали свое решение, ссылаясь на законодальные требования к нравственному облику опекунов. В опеке говорили, что женщина, удалившая грудь, совершила частичный трансгендерный переход — соответственно, воспитание в такой семье может причинить мальчикам моральные страдания.

Неделю назад Юлия призналась в соцсетях в том, что она небинарный транссексуальный мужчина. По ее словам, диагноз подтвержден российским психиатром.

Юлия-Френсис пояснил, что версию о дискомфорте выдвигал на суде, чтобы вернуть детей. «С самого начала я не хотел врать. Но боялся ошибиться и навредить детям. Уполномоченная по правам человека в Свердловской области мне говорила: если не размахивать радужным флагом, есть шансы забрать детей. Я использовал любые возможности вернуть мальчишек. Те, кто хейтит меня за обман, попробуйте пройти этот путь и сделать все правильно и красиво», — сказал он в интервью 66.ru.

По словам трансгендера, реакция пользователей разных соцсетей на каминг-аут резко разнилась: «В „Твиттере“ меня никто не читал, в „Фейсбуке“ была только поддержка. А в „Вконтакте“ — ад. Тысячи сообщений „Сдохни, мразь!“, „Правильно, что детей отобрали“, „Лечиться надо“. На мамочкиных форумах женщины уверены, что я гребаный Шерлок Холмс, который за пять лет придумал эту схему, чтобы переехать в Испанию. Взял детей в детдоме, немного их подлечил, немного поменял пол, специально спалился в опеке и все — готовый эмигрант!»

Сам Френсис объясняет, что уехал из-за угрозы уголовного преследования. «Уполномоченный по правам человека мне не смогла помочь. Министр соцполитики Андрей Злоказов в лицо сказал, что, даже если суд решит в мою пользу, детей мне не отдадут. Есть аудиозапись этого разговора. Еще мне рассказали про закрытую встречу губернатора с министром и прокурором. Там показали все мои экспертизы психологические, но прокурор остался непреклонен. Он не захотел отдавать детей даже на испытательный срок под присмотром соцработников. Говорил, что я их увезу в Испанию. Интересно, а если бы у него родился инвалид, он бы не увез его в страну, где лучше медицина? И позже я узнал, что против меня возбуждено уголовное дело по статье „Неисполнение родительских обязанностей“. Полиция его прекращала, прокуратура возобновляла. Прокурор хотел на меня надавить, чтобы я успокоился и замолчал. Когда я понял, что у меня и родных детей могут забрать, посмотрел в глаза мужу и начал собирать чемодан», — рассказал Савиновских.

По его словам, представители опеки в соцсетях распространяли ложную информацию. «Люди из опеки писали в интернете, что дети у меня ходили дома в розовом кружевном белье, и что мальчики в больнице признались, что папа с ними занимался сексом. А мальчики, если что, не разговаривают. Когда их забрали, они были в нормальной одежде, есть видеозапись. Но люди верили опеке. Ты представляешь, они изъяли детей, где-то их переодели и сфотографировали в розовом рюше. И всем показывали эти фотки», — говорит Френсис.

Стресс до сих пор не отпускает, рассказал он: «Пока я живу как во сне. Боюсь людей. Смотрю на горы, хочу им радоваться, но не могу. Я помню ощущение из юности — смотришь вдаль, видишь каменистые вершины, в дымке облаков, и думаешь — как прекрасна планета, как я счастлив, что жив. Сейчас душа оцепенела. Я немножко робот».