«Сеть» для недовольных

Военный суд сегодня вынес суровый приговор семи фигурантам резонансного дела о создании и участии в организации «Сеть» (организация признана террористической в России и запрещена — ред.). Подсудимые, не признавшие вину и заявившие о применении к ним пыток, получили от шести до 18 лет колонии строгого режима. Внимание общественности привлек целый ряд особенностей этого дела: с самого его начала в 2017 году, когда явку с повинной оформил студент, которому грозило преследование за наркотики, и до отказа СК РФ расследовать пытки под предлогом того, что следы от электрошокера — на самом деле «укусы клопов». Приговор суда пришедшие на оглашение встретили криками «Позор!» Сроки для молодых людей называют «чудовищными». Почему решение было таким жестким?

Алексей Глухов, глава юридической службы «Апология протеста»:

«Гигантские, двузначные сроки были вполне ожидаемы. Никто не надеялся, что подсудимым дадут меньше меньшего, что-то скостят и, уж тем более, освободят в зале суда. Несомненно, защита будет использовать возможность обжаловать эти приговоры как по сути — по доказанности вины, по использованию доказательств, полученных под пытками, и прочее, — так и по размерам наказаний. Шансы, я думаю, есть, но в современной российской действительности вряд ли они высоки.

К несчастью, репрессивная машина российского правосудия очень часто соглашается с обвинением, которое не всегда обоснованно. Это показало и то, что всем дали практически те сроки, которые просил гособвинитель. Суд не стал назначать меньше. И вряд ли стоило ожидать иного по „делу Сети“, с учетом общей позиции российских властей на борьбу с экстремизмом, терроризмом и прочим — любыми посягательствами на государственный строй. Причем не обязательно речь может идти о тех, кто действительно совершает акты насилия, но и, в том числе, о людях, которые просто собираются и критически обсуждают государственный строй.

«Самое главное, что мы узнали из „дела Сети“, — это то, что, оказывается, власть главной угрозой считает ненасильственный антифашизм и анархизм. Власть, видимо, полагает, что анархизм, отрицая государство, угрожает основам конституционного строя, как, допустим, Хизб-ут-Тахрир (запрещенная в РФ как террористическая организация — прим. ред.)

Самый главный кошмар, который за этим стоит, — это, конечно, дело Жлобицкого. То, что было делом одиночки и, по моему мнению, не имеет никаких перспектив к повторению, превращается в новые уголовные дела, в которых нет никакой взрывчатки, в которых оружие подброшено — зато есть много людей, которых просто пытали. Вот так делаются многозначные выводы.

Одновременно идут процессы по „оправданиям терроризма“: когда кто-то начинает хоть что-то неосуждающее говорить о Жлобицком, он тоже может быть осужден за „оправдание терроризма“. Здесь видится такая логика: случился теракт, и люди во власти сочли, что причиной стали политические взгляды человека, который его совершил. Это очень сомнительно и надо еще доказывать. Но мы видим следующие суждения: раз такие взгляды приводят к терроризму, значит люди, которые собираются с такими взглядами, — тоже террористы. Давайте их хватать и подозревать, что они таким странным способом хотят свергать конституционный строй.

И до этого антифашистов-анархистов постоянно подозревали в том, что, будучи противниками государства вообще, они производят какое-то активное действие по ниспровержению конституционного строя РФ. Но мне кажется, что между первым и вторым есть очень большая разница. Кропоткин у нас до сих пор продается в магазинах, его никто не запрещал. Зато теперь у нас по „делу Сети“ приговорили к уничтожению Карла Маркса. Это показательно. Это реакция государственной службы, у которой нет стратегии, нет понимания, в чем реальная опасность и реальные вызовы.

Но сотрудники этой госслужбы начали работать в данном направлении уже довольно давно. Они давно посчитали, что антифашисты — это как нацисты, только наоборот. А поскольку нацистов всех передушили, то принялись за антифашистов».

Анатолий Баранов, публицист, главный редактор «ФОРУМ.мск»:

«У нас в стране существует репрессивная машина, и уже одним своим существованием она представляет собой некий месседж обществу. Но эта машина зависит если не целиком от государства, то от каких-то его структур. И она не может позволить себе как-то „грубо прокалываться“. Отсюда у нас и такое ничтожно маленькое количество оправдательных приговоров. Если уж кого-то „взяли“, то репрессивная машина чувствует обязанность непременно его „посадить“. Иначе она потеряет в репутации. Причем института политической репутации у нас на самом деле нет, а вот бюрократическая — как-то существует.

Ну и, собственно, сам приговор по „делу Сети“ — это месседж обществу. Послание о том, что как жили, так и будем жить. Если ничего не произойдет. Ну, пока ничего, к сожалению, не происходит.

Мы живем в „республике 1993 года“. Причем „республика“ — в кавычках. Потому что это не республика, а уже сформировавшийся принципат. Еще не монархия, но уже и не республика. И вот она задает определенные тренды развития общества, в том числе и репрессивный. Как пришли через коленку, через насилие, так — через насилие и никак иначе — будем уходить. Этим все описывается. Сегодняшнее „дело Сети“ — просто один из эпизодов нашей скорбной действительности».

Дмитрий Ремизов