«Сотрудничество не означает альянс»

Отношения между Ираном и Россией в последнее время становятся все более тесными. О том, почему это произошло и к чему может привести, в интервью «Росбалту» рассуждает заместитель руководителя Центра по изучению Ирана и Евразии Давуд Киани (Тегеран).

— В связи со схожей позицией России и Ирана по Сирии некоторые эксперты сегодня обсуждают перспективы появления российско-иранского геополитического альянса. Как вы оцениваете такие прогнозы?

— Сотрудничество Ирана и России по сирийскому кризису является наиболее значимым со времен окончания холодной войны. На мой взгляд, твердая позиция Ирана относительно правительства Асада стала для России существенным аргументом в пользу решения о начале военной операции в Сирии — даже несмотря на тот риск, который влекут за собой удары по террористическим группам в раздираемой войной стране. Очевидно, что это сотрудничество положительно повлияло на настроения элит и мнение общественности обоих государств, проложило путь для развития более тесных отношений.

Но, несмотря на усиление сотрудничества в области безопасности, говорить о геополитическом альянсе между Тегераном и Москвой несколько затруднительно. Россия — это держава со своими интересами на международной арене, которые довольно часто не соответствуют интересам Ирана и его политике на Ближнем Востоке. Например, у Ирана вызывает беспокойство роль Израиля в российской ближневосточной политике. Есть и другие моменты. Хотя всем хорошо известно, что распространение саудитского ваххабизма опасно для всех стран нашего региона, в Россия весьма терпимо относится к Саудовскому Королевству. Когда радикалы напали на саудовское посольство в Тегеране, Россия отреагировала даже более жестко, чем США. Такой тон со стороны Российской Федерации, которая считается партнером Ирана в регионе, — это, пожалуй, слишком. Несмотря на то, что нападение на посольство — это неправильно и противоречит международным правилам, России следовало бы смягчить высказывания по этому вопросу.

Кроме того, на протяжении многих лет Россия уклоняется от одобрения заявки на полноправное членство Ирана в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Примечательно, что у Ирана гораздо более тесные географические, исторические и культурные связи со странами Центральной Азии, чем у Индии и Пакистана, которые уже стали членами ШОС.

Ну и, наконец, Россия задерживает поставки зенитно-ракетных систем С-300. В Иране полагают, что Москва не сталкивалась с какими-либо правовыми ограничениями, которые мешали бы ей выполнить условия контракта. А различные комментарии с российской стороны относительно задержки только дают противникам усиления двустороннего сотрудничества дополнительные аргументы.

С другой стороны, думаю, вряд ли стоит ожидать, что Россия будет проводить свою ближневосточную политику, оглядываясь на иранские региональные интересы. Так что я считаю, что нынешнее стратегическое сотрудничество между Россией и Ираном не приведет к формированию стратегического альянса в ближайшем будущем.

— После отмены санкций количество государств, желающих заключить с Ираном миллиардные контракты, постоянно растет. На ваш взгляд, каковы шансы России занять прочные позиции на иранском рынке и не проиграть в этой конкуренции таким крупным экономическим державам, как, например, Китай или Германия?

— На мой взгляд, ядерная сделка и отмена санкций предоставили большие возможности для расширения сотрудничества России и Ирана. Россия может вкладывать деньги в самые различные отрасли — например, инфраструктуру железнодорожного и автомобильного транспорта. Это та сфера, где у России есть относительное преимущество. Кроме того, российские инвестиции могут способствовать запуску совместного мегапроекта на юге Ирана. Морские порты в Персидском заливе отлично подходят для экспорта российских ненефтяных товаров в страны Ближнего Востока, Азии и Африки.

Среди главных приоритетов Тегерана — развитие ядерной, нефтяной и газовой промышленностей и строительство электростанций. Россия также может расширить здесь свое присутствие с помощью инвестиций. Международные санкции против Ирана привели к тому, что стратегические отрасли страны сейчас недостаточно развиты, а значит требуют большого количества прямых иностранных инвестиций.

— И какое направление кажется вам наиболее перспективным в сложившихся обстоятельствах?

— Вы знаете, лучше всего ирано-российское сотрудничество складывается в политической и военной сферах. У обеих стран в общем и целом сходятся взгляды на международную систему, на то, как она должна меняться, обе они нацелены на предотвращение усиления влияния западных стран вдоль своих границ. Более того, религиозный экстремизм является угрозой безопасности для обоих государств, и это мешает развитию двустороннего сотрудничества. Также и Иран, и Россия предпочитают стабильность в Центральной Азии и на Кавказе, а не перемены в этих регионах, какими бы они не были. Насколько я понимаю, обе страны выступают за сохранение целостности границ ближневосточных государств. На самом деле, это обстоятельство предоставило основу для более тесного двустороннего сотрудничества на Ближнем Востоке в последнее время.

Что касается двустороннего сотрудничества в области обороны, то Россия внесла решающий вклад в развитие иранской военной промышленности, и иранская элита это учитывает. На самом деле, после окончания холодной войны именно Россия стала играть в развитии военной инфраструктуры Ирана ту роль, которая когда-то принадлежала Западу.

— А где наиболее слабая точка российско-иранского сотрудничества?

— Самые слабые точки — экономика и культура. По данным Организации развития торговли Ирана, объем торговли Ирана и России значительно сократился по сравнению с предыдущими годами, и за последние 10 месяцев составил всего $550 млн. На долю России приходится менее одного процента годового импорта в Иран. Одно из самых серьезных препятствий, мешающих развитию взаимной торговли, — недостаточно развитая транспортная инфраструктура. Иран и Россию соединяет всего одна воздушная трасса, между странами нет достаточного количества железнодорожных маршрутов, существуют ограничения по перевозке грузов автомобильным и водным транспортом. Все это приводит к ограниченному доступу к иранскому и российскому рынкам.

Кроме того, частный сектор Ирана крайне слаб и не очень хорошо знает российский рынок. На это накладываются проблемы в банковской и страховой сферах, а также разные системы стандартов. Помехой для дальнейшего экономического сотрудничества стало и недавнее ослабление рубля. Насколько мне известно, российский частный сектор сталкивается с такими же проблемами.

Я думаю, что сейчас решающая роль в наращивании экономического сотрудничества принадлежит политическим элитам России и Ирана. На повестке дня много вопросов: поиск решений банковских проблем, чтобы облегчить взаимные валютные расчеты; улучшение транспортной инфраструктуры; проведение двусторонних торговых выставок; запуск информативных двуязычных веб-сайтов, где можно будет узнать о возможностях, которые дают иранский и российский рынки; запуск транспортного коридора Север-Юг; подготовка российских морских портов для работы с иранским флотом в Каспийском море и т. д. Решение этих задач непременно приведет к росту взаимной торговли и усилению инвестиционных связей.

— В Иране отмечают, что нашим народам не хватает знаний друг о друге, а без них очень сложно развивать двусторонние отношения. Вы согласны с такой оценкой? И как можно исправить ситуацию?

— Я думаю, что и иранцы, и россияне действительно мало знают друг о друге, и это мешает развитию двустороннего сотрудничества. Я полагаю, что российскому правительству стоит уделять гораздо больше внимания культурной и публичной дипломатии в Иране. В российских ВУЗах учится очень мало студентов из Ирана. Создание центров русского языка в Тегеране и других крупных городах помогло бы иранским студентам и лидерам делового мира лучше узнать российское общество. Например, многие в Иране постоянно просят у представителей нашего Центра открыть курсы русского языка. Из-за ограниченных ресурсов Центр этого сделать не может. Но такие просьбы — хороший индикатор, доказывающий, что российских лингвистических центров в Иране крайне мало.

Кроме того, сейчас крайне важно разработать механизм для будущего сотрудничества в сфере образования и науки под эгидой Министерства науки, исследований и технологий (МНИТ) Ирана и Министерства образования и науки РФ. Недавно иностранный отдел МНИТ начал проводить активную дипломатическую политику в сфере науки и образования, и было бы очень здорово, если бы она распространилась на Россию.

Еще один важный момент касается визового режима. Хотя в последнее время Россия и Иран ослабили визовые требования, для обоих государств отмена виз принесла бы большие выгоды.

Но я бы хотел обратить внимание одну вещь. Во время моего последнего визита в Россию я понял, что сотрудничество по Сирии сыграло свою положительную роль в налаживании взаимопонимания между Россией и Ираном. На самом деле, сейчас появилась идеальная возможность развивать ирано-российские культурные связи.

Беседовала Татьяна Хрулева

Материал подготовлен в рамках совместного проекта с Фондом поддержки публичной дипломатии им. Горчакова.