Новый «вектор» Лукашенко

На минувшей неделе во всей красе проявилась «многовекторность» белорусской политики. Так, в Минске состоялся очередной раунд диалога по правам человека между Белоруссией и Европейским союзом. Как сообщила пресс-служба МИД республики, «во время диалога стороны рассмотрели весь комплекс вопросов правозащитной проблематики, в том числе законодательные рамки защиты прав человека».

Днем ранее министр иностранных дел республики Владимир Макей встретился с управляющим директором Европейской службы внешних действий по делам Европы и Центральной Азии Томасом Майер-Хартингом. На встрече были обсуждены актуальные вопросы взаимодействия между Беларусью и ЕС.

И наконец, секретарь Центризбиркома Белоруссии Николай Лозовик заявил на заседании ЦИК, что права международных наблюдателей на выборах в белорусский парламент будут расширены.

В совокупности эти новости дали экспертам все основания предположить, что мы наблюдаем за очередным раундом потепления отношений между «последней диктатурой Европы» и Евросоюзом. Особо обращалось внимание на «великодушное» решение белорусских властей расширить права международных наблюдателей на выборах. Многие расценили это чуть ли не как «вызов» по отношению к России, которая, как известно, относится к такой «слежке», мягко говоря, настороженно, и о «расширении прав» наблюдателей в РФ пока речь не идет.

Но практически «одновременно» в Минске состоялась очередная сессия Совета руководителей высших органов финансового контроля государств — участников СНГ. На этой встрече президент Александр Лукашенко заявил, что Содружество «должно стать политическим и экономическим центром силы, пространством для крупномасштабных проектов». Он также подчеркнул, что именно «Беларусь всегда была инициатором интеграционных процессов на постсоветском пространстве». По его словам, Белоруссия всегда выступала, и будет выступать за реальное сближение республик бывшего Советского Союза.

И наконец, в минувшую среду на очередном Форуме регионов Беларуси и России, темой которого была «реализация согласованной социально-экономической политики в Союзном государстве», Лукашенко после встречи с Владимиром Путиным, отметив, что закрытых тем для обсуждения у них нет, сказал: «Уверен, что по всем проблемам мы сможем найти решения в духе наших союзнических отношений».

После этого, видимо учитывая, что «батька» обошелся без почти что традиционной критики в адрес партнера и не поскупился на «комплименты», отдельные издания вдруг перестали писать о перспективах сближения Белоруссии с Западом и взахлеб заговорили о «втором дыхании» Содружества Независимых Государств и невиданных перспективах сотрудничества республики с Россией.

В общем, вроде бы все как всегда: белорусская внешняя политика в последнее время демонстрирует ориентацию на порой совершенно противоположные центры партнерства, а президент республики, не смущаясь, зачастую противоречит сам себе.

То он заверяет в своей приверженности интеграционным процессам и стремлении к реальному сближению республик бывшего Советского Союза, убеждает Владимира Путина в своей искренней и неизменной дружбе. Однако тут же может резко высказаться против размещения на территории Белоруссии российских военных баз или в телеэфире заявить, что «кто бы ни пришел в Белоруссию, в том числе и Путин, мы за свою землю будем воевать». Об этих словах российские идеализаторы «батьки» и его политики предпочитают не вспоминать.

Или вот, казалось бы, мелкий штришок: буквально на днях с прилавков белорусских магазинов убирались глобусы и карты, где Крым изображен как российская территория. В письме, направленном в торговые точки Могилева, белорусские чиновники попросили «избегать продажи политических карт мира и глобусов, на которых территориальная принадлежность Крыма отличается от общепризнанной мировым сообществом». Ну, казалось бы, не признаешь ты Крым российским, так просто «не заметь», однако заметили.

В этой связи неизбежно возникает естественный вопрос: в каком же случае белорусский президент говорит искренне, а когда лукавит? Или иными словами, на кого из партнеров сегодня готов сделать ставку Лукашенко — на Россию или на Запад?

Российский политолог, директор Центра восточноевропейских исследований Андрей Окара полагает, что ставить вопрос таким образом просто некорректно. Он считает, что в перечисленных выше примерах не содержится никакого противоречия.

«Я думаю, что белорусская политика имеет свои специфические особенности по сравнению с политикой российской и политикой других стран, — сказал Окара „Росбалту“. — Особенностью белорусской политики и белорусского политического мышления, выработанных, как минимум, за несколько последних сот лет, является понимание того, что Беларусь в силу ряда причин не может быть неким значительным субъектом политики в регионе Восточной Европы. Собственных ресурсов у нее недостаточно, то есть, объективно говоря, просто очень мало. Это серьезно сокращает возможности для политического маневра, но заставляет руководство страны искать новые форматы выживания в экстремальных условиях».

Поэтому, по мнению политолога, «повышенная выживаемость» является белорусской матрицей политического мышления. Беларусь понимает, что она не может быть конструктором глобальной политической линии в регионе, но пытается играть на противоречиях разных больших и мощных государств, которые сами конкурируют между собой. Такова технология «белорусского выживания».

В этом смысле политика Лукашенко, как полагает Андрей Окара, является характерным примером реализации этой технологии. Проще говоря, белорусский лидер не является ни приверженцем России и СНГ, ни евроинтерграции. Он является приверженцем технологии выживания в экстремальных условиях.

В последнее время, помимо игры на противоречиях России и Запада, в белорусской политике появился дополнительный вектор. Это игра на российско-украинских противоречиях. Минск пытается, считает Окара, стать «площадкой для примирения» между не только сторонами внутриукраинского конфликта, но также и Украины и РФ, получив за это дополнительный бонус. А сам Лукашенко, кажется, навсегда избавился от клейма «последнего диктатора Европы», которое прочно закрепилось за ним после разгона памятных антиправительственных митингов.

Кстати, некоторые аналитики усматривали в тех митингах «московский след». Якобы беспорядки были спровоцированы ради того, чтобы выставить Белоруссию в глазах цивилизованной Европы в качестве «изгоя», и, тем самым, еще крепче привязать ее к России. Но после начала «минского процесса» Лукашенко на фоне Путина превратился в такого респектабельную, европейскую (ну, может быть, «полуевропейскую») миротворческую фигуру, считает Андрей Окара.

«Соответственно, когда мы сегодня спрашиваем, за кого же выступает Беларусь, „за нас и СНГ, за таможенный Союз“ или же все-таки „за Европу“, то это сугубо российская постановка вопроса, — подчеркивает эксперт. — Беларусь исторически, как я уже говорил, пытается играть на противоречиях. Как нация она сформировалась в течение последних двухсот лет, причем, как грекокатолическая, униатская нация. То есть, нация, соединившая в себе ментальность Востока и Запада. Поэтому, когда заходит речь о Белоруссии и белорусской политике, нужно употреблять не союз „или“ — то есть, „или с одними“, „или с другими“, а союз „и“ — „и с теми“, „и с этими“. Вот это будет чисто белорусской постановкой вопроса».

Если мы будем постоянно спрашивать, за кого же именно выступает Беларусь, мы никогда не поймем белорусский характер, белорусскую логику действия. Белорусы исторически и «за то», и «за другое», говорит политолог.

При этом, как полагает Андрей Окара, белорусы абсолютно не лукавят, не пытаются кого-то обмануть и кем-то манипулировать. В белорусской культуре нет российского «манихейства», подразумевающего, что Россия является «единственной и последней крепостью добра», которую все окружающие постоянно пытаются уничтожить. Белоруссия будет всегда играть «на два фронта».

С мнением политолога в значительной степени согласен независимый публицист Николай Григорович. Он полагает, что в отношениях Белоруссии и России неприемлемо употребление однозначных терминов, наподобие «черного» в противопоставление «белому» и наоборот.

«Конечно, если максимально, до степени примитива, упростить проблему и спросить, является Лукашенко „другом“ или „врагом“, то ответ будет однозначным — он „друг“, — сказал Григорович в беседе в „Росбалтом“. — Но „друг“ расчетливый и максимально прагматичный. Он будет заверять Россию и россиян в вечной любви и дружбе, но не уступит ни сантиметра и ни грамма собственных интересов. Недаром он так и не признал ни Крым, ни Южную Осетию с Абхазией, резко выступил против российских авиабаз. Тут Лукашенко до конца будет биться за суверенитет своей страны. Не нужно строить иллюзий по поводу „доброго батьки“!»

Андрей Окара также разделяет мнение по поводу того, что в принципиальных вопросах суверенитета Лукашенко не намерен уступать ни Путину, ни вообще кому бы то ни было. В качестве яркого и характерного примера политолог приводит все те же отношения с Украиной. Окара напоминает, что Путин не раз просил Лукашенко помочь России «разобраться с бандеровской Украиной и ее кровавой хунтой». Но Лукашенко, еще начиная с 2014 года, уклонялся от выполнения этой просьбы. Более того, Мозырьский завод в Гомельской области в течение всей войны исправно поставлял Украине бензин и солярку для танков. В Кремле просили прекратить эти поставки, но Лукашенко очень жестко на это отреагировал и отверг давление «старшего брата».

Лукашенко также не признал де-юре ни присоединение Крыма, ни независимость Южной Осетии с Абхазией. Он достаточно жестко заявил, что Белоруссия не намерена предоставлять доступа к украинской границе для каких-то возможных военных операций России. Это было сказано совершенно однозначно, отмечает Андрей Окара. При этом, по мнению политолога, Лукашенко ни в коей мере не находится в оппозиции к Путину. В этом, по его словам, и состоит уникальность белорусского лидера.

Правда, до сих пор глобальные конфликты обходили Белоруссию стороной, но рано или поздно «удача» может отвернуться от не самого большого государства в центре Европы. Вероятность такого развития событий, конечно, крайне мала, но теоретически ведь может получиться так, что Беларусь окажется в самом центре крупной «заварушки»?

Как полагает Андрей Окара, если предположить, что вдруг возникнет серьезный конфликт России с Литвой или Польшей, то вступит в действие белорусский «механизм выживания», который заключается в принципе: «пригни голову, пока сверху не проедут чужие танки». Однако политолог допускает, что Лукашенко может занять и более активную позицию.

«Полагаю, что лично Лукашенко в силу его модели поведения и в силу его определенных стереотипов мышления, наверное, до последнего момента будет отговаривать Путина или иного российского лидера от эскалации конфликта и подобного развития событий, — сказал Окара. — Последним аргументом белорусского лидера может быть, скажем, такой: он заявит, что белорусы, конечно, воевать с Россий не будут, но Белоруссия может оказать при этом такое, скажем так, „воздействие на ситуацию“, что РФ потом горько пожалеет о своей авантюре. Лукашенко при этом в сторону не уйдет. Думаю, что он будет стремиться всеми возможными способами, как пассивными, так и „полупассивными“, добиться того, чтобы российские танки никогда не поехали в сторону Литвы или Польши».

Мнение публициста Николая Григоровича несколько отличается от приведенного выше. Он считает, что белорусский лидер может однозначно принять какую-либо сторону в гипотетическом конфликте.

«Сразу подчеркну, что предлагаемые варианты на самом деле крайне маловероятны, — заметил Григорович. — Но, если допустить эту „крайне маловероятную возможность“, полагаю, что в случае угрозы со стороны Запада Лукашенко сдержит свое слово и белорусские воинские части могут принять на себя первый удар до подхода основных российских сил. Однако в случае некой авантюры со стороны России отнюдь не исключено, что белорусы встанут на защиту исторически близких им литовцев с поляками и будут биться до подхода основных сил НАТО. Полагаю, что Путин это прекрасно понимает».

Андрей Окара обращает при этом внимание на то, что отношение Европы к Белоруссии, Украине и России тоже неоднозначно. Нельзя говорить о какой-то особой «любви» Запада не только к бывшим республикам СССР, но и к нынешним партнерам по Евросоюзу и НАТО. Здесь существуют свои «конфликты интересов».

Так, наряду с опасениями по поводу непредсказуемых действий России, в Европе одновременно побаиваются перспектив самоорганизации Балто-Черноморского пространства. Это пространство может быть полноценным только в том случае, если в него входят Литва, Польша, Украина и Белоруссия. На данный момент Лукашенко не проявляет видимого интереса к подобным проектам. Но все может, по мнению политолога, измениться.

Зато с чем дружно согласны практически все эксперты, так это с тем, что в отставку Лукашенко, скорее всего, не уйдет ни при каких обстоятельствах. Уход лидера авторитарного режима означает, как полагают аналитики, их политическое самоубийство.

Как полагает Андрей Окара, Лукашенко видит себя неким «маленьким мессией», который стремится стать «большим мессией». Одним из аргументов создания Союзного государства России и Белоруссии было, возможно, неосознанное стремление молодого тогда лидера стать во главе этого Союза. Он почувствовал себя руководителем, ничуть не уступающим своему российскому партнеру (тогда — Борису Ельцину), и вполне способному возглавить это новое государство в качестве «объединителя славянских народов». Лукашенко оказался таким своеобразным деятелем, играющим на постсоветских матрицах мышления, но при этом полностью отказавшимся от идей коммунизма.

Поэтому, когда появился Путин, то он стал конкурентом Лукашенко на данном поле, поскольку Ельцин таким конкурентом не был. Это, по мнению политолога, является одним из факторов, скажем так, не самой большой любви между двумя лидерами.

Скорее всего, считает Андрей Окара, именно этот фактор наряду, конечно, с упомянутым белорусским синдромом, подразумевающим вечную «игру на два фронта», будет определять вектор отношений между нашими странами в обозримом будущем.

Юрий Гладыш