Сирийский тупик: формат не имеет значения

В Сочи на этой неделе завершился очередной, уже десятый раунд переговоров по сирийскому урегулированию, проводимых под эгидой Кремля в астанинском формате. Несмотря на то, что на этот раз в них принял участие спецпосланник генсека ООН по Сирии Стаффан де Мистура, никаких прорывных решений согласовать не удалось. Основной итог встречи, по словам спецпредставителя президента РФ по сирийскому урегулированию Александра Лаврентьева, состоит в том, что ее сирийские участники — правительственная делегация и делегация оппозиции — договорились «продолжать совместные усилия для продолжения процесса политического урегулирования».

На самом деле за этой ничего не говорящей формулировкой просматривается тупик, в который зашли основные стороны переговоров. Как известно, их странами-гарантами выступают РФ и ее союзники (во всяком случае, формальные) в сирийской войне — Иран и Турция — страны, жестко конкурирующие между собой за влияние в Сирии.

Итак, расклад на сегодня таков. Иран и Россия поддерживают президента Сирии Башара Асада, зависящего от них в военном и экономическом отношении. Причем, в первую очередь, от Тегерана, а во вторую — от Москвы. Турция — на стороне части сирийской вооруженной оппозиции, категорически не приемлющей режим Асада, настаивающей на его уходе и принятии новой конституции Сирии.

При этом Россия формально пытается выступать посредником между обеими сторонами. Однако, по сути, главная задача Кремля на переговорах в астанинском формате — урегулировать положение в Сирии таким образом, чтобы сохранить у власти дружественный ей режим Асада, которому большинство международных игроков отказывают в легитимности, обвиняя его в военных преступлениях, совершенных против собственного народа.

О том, в чем смысл таких переговоров, учитывая непримиримые позиции сторон по принципиальным вопросам, обозревателю «Росбалта» рассказал эксперт по Ближнему Востоку Михаил Магид.

— На ваш взгляд, насколько эффективен астанинский формат в сирийском урегулировании?

— Астанинский формат был задуман как альтернатива женевскому. Фактически, это был способ, с помощью которого Москва, Тегеран и Анкара попытались самостоятельно решать вопросы сирийского конфликта. Роль остальных государств при этом была не так высока.

Как показывает практика, этот формат не стал эффективным с точки зрения урегулирования конфликта. Но он позволил Ирану, Турции и России спокойно делить Сирию на зоны влияния, более-менее автономно от США. Таким образом, этот формат стал способом военно-политического усиления трех держав. Также он стал эффективным дипломатическим довеском, помогавшим усилить военные позиции режима Асада и двух государств, которые его защищают и поддерживают, — России и Ирана.

— Каких конкретных успехов удалось добиться этому новому «тройственному союзу» в Сирии?

— Важным шагом здесь стали соглашения о зонах деэскалации. Было решено, что в этих зонах военные действия не ведутся или ведутся с малой интенсивностью. Это позволило асадовско-российско-иранской коалиции сосредоточить усилия на борьбе с «Исламским государством» (ИГ, террористическая группировка, запрещенная на территории РФ). Одновременно в других районах уничтожением ИГ занималась международная коалиция под руководством США и связанные с американцами курдские формирования YPG, плюс некоторые арабские племена. Когда силы ИГ были почти уничтожены, Асад и его союзники принялись одну за другой ликвидировать зоны деэскалации, круша группировки сирийской оппозиции.

Я с самого начала говорил о том, что зоны деэскалации — это фейк, в том смысле, что это всего лишь способ облегчения задачи уничтожения оппозиции (чьи силы весьма разрозненны) по частям. Так и произошло. Теперь почти все зоны деэскалации уничтожены силами Асада и его союзников. Осталась лишь одна — в Идлибе.

— Да, и зона в Идлибе, как раз и стала сейчас камнем преткновения, в том числе, и на последних сочинских переговорах…

— К этой зоне деэскалации примыкает ряд территорий, занятых в разное время турецкой армией. Здесь и оккупированный Турцией курдский Африн, и треугольник Баб-Джараблус-Азаз, куда турецкие войска, вторгшиеся в Сирию, вошли первыми. Да и в самом Идлибе находятся турецкие подразделения. Фактически на севере Сирии образовался турецкий протекторат со значительным населением (в одном только Идлибе около двух миллионов человек). Здесь же сосредоточены разрозненные силы боевиков общей численностью 60-80 тысяч человек, представляющих разные группы, бежавшие сюда из всех остальных зон деэскалации. Сейчас при поддержке Турции создано Центральное командование группировок, однако сложно сказать, какие группы туда входят, а какие — нет.

— Может ли Россия разрешить непримиримые на сегодняшний день противоречия между Ираном и Турцией, сирийской оппозицией и официальным Дамаском по мирному урегулированию положения в Сирии?

— Москва пытается стать главным медиатором в сирийском конфликте. Уникальность положения РФ в том, что она сохраняет более-менее приемлемые отношения со всеми державами, вовлеченными в конфликт. Среди них такие непримиримые враги, как Турция и режим Асада, Израиль и Иран, Саудовская Аравия и Катар.

— Это вроде бы должно позволить Москве всех примирить и самой занять лидирующие позиции в Сирии…

— Задумка красивая, но у меня нет уверенности в том, что РФ сможет ее реализовать. В регионе слишком много сильных, плохо предсказуемых игроков со своими интересами и амбициями. Конфигурация сил очень сложна и не факт, что может быть разрешена с помощью дипломатии. Дипломатия — лишь инструмент, способ утверждения своего военного, политического и экономического влияния или превосходства. Не факт, что Россия имеет достаточный политический и военный вес на Ближнем Востоке, чтобы обеспечить некое пакетное многостороннее соглашение.

Турция поддерживала часть группировок оппозиции и смирилась с их выдавливанием в Идлиб, с уничтожением зон деэскалации. Но, в обмен на эти уступки, Анкара строила свой протекторат в северной Сирии, занимала Идлиб, Африн, Джараблус. Почему теперь Эрдоган должен все это отдать Асаду и Ирану?

— Какие силы сосредоточены в районах, занятых союзниками в Сирии?

— Иранцы и союзные им шиитские ополчения сосредоточили в Сирии до 80 тысяч бойцов и стали главной опорой режима Асада. Без них он может рухнуть. Сейчас эти силы и подразделения режима на волне успехов, связанных с разгромом всех (кроме одной) «зон деэскалации», намерены наступать на Идлиб. Это ведет их к столкновению с Турцией.

— Мы забыли об интересах других, не менее влиятельных в этом регионе государств…

— Израиль и его союзники, США и саудовцы готовы мириться с сохранением режима Асада. Но они намерены добиваться полного ухода иранцев и их союзников из Сирии. Такие требования вряд ли выполнимы, поскольку без иранцев Асад может не устоять: он имеет некоторую опору лишь среди меньшинств и, может быть, среди суннитов Дамаска. Суннитское большинство Сирии вряд ли смирится с нынешним сирийским лидером.

Кроме того, иранские и сирийские войска давно и крепко связаны друг с другом, иранские офицеры командуют сводными подразделениями сирийцев, иранцев и др. Когда мы говорим о режиме Асада, это, в известной мере, преувеличение. Скорее нужно говорить о том, что та часть Сирии, которая находится под режимом Асада, разделена на зоны российской и иранской оккупации. Например, насколько мне известно, район Алеппо — зона преимущественно иранской оккупации.

— Вообще, о каком урегулировании в таком формате можно говорить, если официальный спикер оппозиции на переговорах в Сочи — Айман аль-Асими заявил вещи, совершенно неприемлемые ни для РФ, ни для Ирана. А именно, что он «уверен, что не будет продвижения ни в вопросе формирования конституционной комиссии, ни в других вопросах, касающихся политического урегулирования до тех пор, пока не будет решен вопрос с передачей власти в Сирии и превращения ее в демократическое государство, свободное от диктатуры». Очевидно же, что ни Москва, ни Тегеран Асада не сдадут. Аль-Асими добавляет: «Возвращение территорий под контроль режима при поддержке России и Ирана — это не решение». Но мы же понимаем, что это как раз и есть главная задача Москвы в Сирии. В чем тогда смысл этих переговоров?

— Россия пытается разрешить все эти противоречия между государствами, но у нее не очень получается. Израиль уже отверг российское предложение о том, чтобы иранцы не подходили к его границам ближе, чем на сто километров: Тель-Авив и Вашингтон требуют их полного ухода из Сирии. При этом влиятельная американская газета The Wall Street Journal утверждает, что не выполнялись даже предварительные соглашения между Россией и Израилем о том, что иранцы не станут приближаться к израильской границе. По мнению издания, которое опирается на источники в Сирии, иранцы делают это. И не потому, что РФ не пыталась помочь Израилю, а потому что у нее недостаточно влияния на Асада и Иран.

Посмотрим, как российская дипломатия попытается разрешить все эти конфликты. Возможно, наступление Асада и иранцев на севере будет носить ограниченный характер и охватит лишь небольшие районы. Но тогда это ни для кого не решит никаких проблем.

Беседовал Александр Желенин