Китай вовсе не «сдулся» и еще себя покажет

По итогам первых двух месяцев этого года Китай показал самые низкие темпы развития за последние 30 лет. По информации агентства Reuters, которое в свою очередь оперирует данными официальной китайской статистики, в январе—феврале промышленное производство второй экономики мира сократилось на 13,5% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Торговля упала на 20,5%, инвестиции в основной капитал на 24,5%. За два месяца нынешнего года экспорт из КНР уменьшился на 17,2%.

О причинах таких серьезных проблем китайской экономики (помимо коронавируса) и о том, как ее кризис отразится на России и остальном мире, обозревателю «Росбалта» рассказал руководитель Школы востоковедения ВШЭ Алексей Маслов.

— На ваш взгляд, в чем причины нынешнего падения китайской экономики: в коронавирусе, в начавшемся мировом экономическом кризисе или в том, что китайское экономическое чудо в принципе закончилось?

— Я бы предложил четвертый вариант. Дело в том, что плановое торможение китайской экономики, или «новая нормальность», началось еще в 2018 году, а в 2019 заметно ускорилось.

— А что значит «плановое»? Они что, специально запланировали замедление своей экономики?

— Да, по сути они согласились с естественным торможением экономики страны. Главная задача этой политики заключалась в том, чтобы перевести страну массового товарного производства, каковой Китай был на протяжении почти 40 лет, на высокотехнологичные рельсы. То есть продавать, грубо говоря, уже не шмотки и другую дешевую продукцию, а высокие технологии.

Но для этого нужен переходный период, который обычно занимает 5-7 лет. Вот на этот период любая страна тормозится, потому что одно производство стало уже нерентабельным, а другое еще не вышло на полную мощность. Китай намечал массовую экспансию на технологичные рынки к 2025 году, что и реализуется в программе «Сделано в Китае 2025», за счет чего китайские технологические гиганты и их достижения должны были выйти во внешний мир.

Однако после начала американо-китайского противостояния летом 2018 года эти планы оказались под вопросом. Плюс к этому очевидно, что США стимулировали целый ряд процессов, которые привели к ускоренному торможению Китая.

— Что вы имеете в виду под такими процессами?

— Во-первых, ограничения на деятельность крупнейших китайских корпораций по всему миру. Прежде всего это касалось, конечно, компаний Huawei и ZTE, на которые китайцы и делали ставки. Во-вторых, из Китая очевидно стали делать «токсичную» страну, причем не только США. Государства Западной Европы, Австралия и Новая Зеландия также начали отказываться от крупных технологических контрактов с КНР. Началась также очень мощная критика китайской инфраструктурной программы «Один пояс — один путь», которая не смогла заработать в полной мере. Но Пекину, тем не менее приходилось вкладывать в нее деньги, чтобы поддерживать взятые на себя обязательства.

Где-то, например, в Восточной Европе, программа «Один пояс — один путь» стала очень успешной. Заработали эти логистические структуры в Казахстане, Азербайджане и Турции. Но ряд финансово-промышленных групп Западной Европы, наоборот, стали активно выступать против этой стратегии.

Фактически, в мире началась кампания, направленная против экономики Китая. Судя по всему, в Пекине понимали, что будет такая реакция на его экономическую политику и заранее говорили о том, что «торможение» составит до 6% ВВП, многие экономисты называли цифры 5,8% в 2020 году против 6,2% в 2019. Это и называлось «новой нормальностью». В любом случае, речь пока идет не об отрицательных значениях, а именно о снижении темпов роста китайской экономики.

Но история, которая случилась с коронавирусом, потребовала укрепления той экономической конструкции, которой Китай уже обладал. Это то, чем он отличается от других стран. КНР сама приняла решение о блокировке своей экономики. То есть, Пекин сам опустил над ней «железный занавес», понимая, что «торможение» будет чудовищным, но что его финансовая подушка позволяет это выдержать.

— В чем выражалось это самостоятельное торможение китайской экономики?

— Еще в январе были остановлены предприятия, попавшие под карантин.

- Те, что расположены в Ухане, где началась эпидемия?

— Не только. Были остановлены практически все предприятия центральной провинции Хубэй, где проживает около 60 млн человек. Административным центром этой провинции и является 12-миллионный Ухань. Хубэй, помимо всего прочего, еще и очень большой транспортный хаб. То есть, если товары через него не перевозятся, то разрушаются очень многие логистические цепочки. Так уж получилась, что провинция Хубэй находится прямо в центре Китая, через нее просто удобно везти.

Плюс к этому надо понимать, что производственные цепочки тех или иных видов промышленной продукции протянуты по всему Китаю. А это десятки, а то сотни компонентов, производимых на разных предприятиях по всей стране. Поэтому даже те предприятия, которые не попали под карантин, все равно не могли работать на полную мощность.

Обычно китайские предприятия хранят на своих складах запасов продукции на две недели работы. Поэтому после объявления карантина затормозился практически весь Китай. Даже те компании, например, на юге страны, которые под карантин не попали, все равно работали с загрузкой 40%-60%.

Кроме того, очень многие люди поехали на китайский Новый год (24 января) по домам. В этот период в КНР обычно перемещается около 400 млн человек. Из-за объявленного карантина примерно половина из этого числа вернуться на работу не смогла. Как следствие, их предприятия стали испытывать нехватку в рабочей силе. Чтобы сохранить за ними рабочие места, запрещалось принимать «штрейкбрехеров» даже на временную работу.

Это был, конечно, развал всей производственной инфраструктуры Китая.

— Насколько я понимаю, правительству КНР к тому же пришлось потратить большие деньги на борьбу с эпидемией?

— Китай вложил очень много денег в борьбу с коронавирусом. Причем, не только в медицинские меры, но и в обеспечение граждан гарантированным доходом. Всем, кто вынуждено не работал или работал с неполной нагрузкой на государственных предприятиях или предприятиях с долей государственного участия, обеспечивалась среднемесячная зарплата.

Плюс буквально на днях правительство страны приняло решение выделить около 17 млрд долларов на поддержку тех, кто живет ниже прожиточного минимума. Помимо этого, приняты решения о компенсациях в виде налоговых льгот для малых и средних предприятий, пострадавших от коронавируса. То есть, речь идет о десятках, если не сотнях, миллиардов долларов. Только Китай, с его гигантской финансовой подушкой мог это выдержать.

Помимо это КНР, вероятно, еще несколько месяцев будет страдать от развала экспортных цепочек, поскольку многие страны ввели карантинные меры.

Но сейчас мы должны уже говорить о посткоронавирусном мире. Если посмотреть на то, с какой скоростью Китай справился у себя с этой болезнью…

-…а вы считаете, что он уже с ней справился?

— Да, конечно. Очевидно, что уже к концу этого месяца эпидемия сойдет на нет. Самое главное для Китая сейчас это, чтобы не пошла обратная волна эпидемии, то есть, чтобы коронавирус не был занесен из-за рубежа. Например, в Шанхае задержан итальянец, который прибыл уже больным из Италии, а также несколько иранцев.

Китай в одиночку противостоял коронавирусу и победил его. На мой взгляд, после того, как уляжется волна, связанная с этим заболеванием, в мире начнется осознание совсем другого имиджа КНР, и там сейчас стараются очень грамотно это подавать.

— Из того, что вы сказали, складывается впечатление, что в Китае вот-вот начнется экономический рост, но многие экономисты говорят о том, что уже то ли начался, то ли скоро начнется мировой экономический кризис…

— До конца года в Китае будет продолжаться «торможение» и полного восстановления экономики не произойдет. Но дело в том, что КНР — это одна из немногих стран, которые обладают всеми цепочками реального производства. В отличие, например, от многих стран той же Европы, где ни одно серьезное производство самостоятельно не работает, а так или иначе закупают многие компоненты своей продукции у Китая. Поэтому китайское падение будет, наверное, наименьшим. КНР здесь может оказаться в выигрыше.

-Вообще, странная эта история с коронавирусом…

— Весь мир поддался панике, и очевидно, что это стимулированная паника, масштабы заболеваемости не могут говорить о том, чтобы это хоть как-то повлияло на экономику. То есть, имеется реальность коронавируса и экономическая реальность, которые почти никак между собой не связаны.

Иными словами, коронавирус появился очень вовремя. Кто-то решает свои экономические, а кто-то свои политические проблемы…

— Какие страны, на ваш взгляд, пострадают больше всего от кризиса, связанного с коронавирусом?

— Думаю, что сильнее всего, «упадут» страны, у которых мало реального производства, а также те, чьи доходы во многом завязаны на туризм. Например, Греция, Испания, частично Италия, Португалия, в общем Средиземноморье. Серьезно пострадают финансовые рынки, особенно там, где речь идет о продаже пустых или так называемых «мусорных» бумаг. Выживут те страны, которые имеют собственное производство, как тот же Китай. Или те, которые производят то, что Китаю сейчас больше всего нужно — например, продукты питания. Китай к тому же очень серьезно выиграет из-за падения цен на нефть. Потому что будет восстанавливать свое производство при более дешевой цене на энергоресурсы.

— А как скажется китайский кризис на России?

— Скажется очень существенно. Все зависит от того, насколько мы сумеем урегулировать торговлю нефтью с ним. Потому что у КНР есть обязательство ежегодно выбирать у России определенный объем нефти. Если Пекин продолжит выбирать тот же объем, но по меньшей цене, мы будем терять. Хотя эта цена зафиксирована на определенный срок, тем не менее мы не знаем сейчас насколько китайские и российские компании договорятся.

Вряд ли Китай будет выбирать этот объем по старой цене при таком ее падении (на мировых рынках). Но при определенных условиях Россия может и выиграть, например, на поставках продуктов питания в КНР. При условии низких кредитов и снижении стоимости перевозок.

Беседовал Александр Желенин