Posted 5 ноября 2020,, 15:25

Published 5 ноября 2020,, 15:25

Modified 5 февраля, 07:06

Updated 5 февраля, 07:06

«Европейцы пережили антисемитизм, переживут и исламофобию»

5 ноября 2020, 15:25
Для успешной борьбы с террористами нужно понимать, какие цели они преследуют, отмечает востоковед Гумер Исаев.

16 октября во Франции молодой чеченец обезглавил учителя за то, что тот показал классу карикатуры на пророка Мухаммеда. 29 октября в Ницце выходец из Туниса убил ножом троих людей в церкви, выкрикивая «Аллаху акбар». 2 ноября в Вене, одном из самых спокойных городов Европы, террористы устроили стрельбу и убили не менее четырех человек.

Что значит эта череда терактов? Мусульманский мир объявил Европе войну? Можно ли примирить европейские светские ценности и исламский традиционализм? Эти и другие вопросы корреспондент «Росбалта» задал руководителю Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока Гумеру Исаеву.

— Гумер Галиевич, последние теракты — это сигнал того, что тема терроризма снова выходит на мировую повестку дня?

— Я бы не говорил о том, что мы наблюдаем новый виток террористической активности. Все дело в том, что мы очень европоцентричны и часто не обращаем внимания на то, что происходит в остальном мире. В Афганистане, Ираке, других странах Ближнего Востока в терактах регулярно гибнут люди, но нам это неинтересно. Куда больше задевают инциденты в сердце спокойной Европы.

— Сейчас много говорят о том, что мы наблюдаем столкновение двух миров — либерального/светского и исламского/традиционалистского. Мусульманский мир протестует против социокультурного давления Запада, его радикальные представители реагируют на него терактами… Это и правда цивилизационный конфликт?

— Уверен, что анализировать происходящее лучше с точки зрения политики и экономики, не углубляясь в цивилизационные аспекты. Хотя политики правоцентристского толка пытаются нагнетать обстановку, рассуждая о конфликте цивилизаций. Но на территории европейских стран проживает много мусульман, не считая беженцев и мигрантов — это около десяти процентов населения Европы, миллионы человек. И делать из них потенциальных врагов — значит подогревать конфликт, тем самым еще больше сталкивая противоречивые группы. Я бы предостерег и политиков, и журналистов, и общественных деятелей от алармизма.

— Тогда каковы причины терактов?

— Я бы начал с вопроса о том, чего добиваются террористы. Цель убийств случайных граждан — создать резонанс, спровоцировать какие-то политические изменения с помощью насилия. Терроризм нужно рассматривать в первую очередь как инструмент определенных сил, имеющих идеологические, экономические, социальные и политические цели — чтобы воздействовать на общественное мнение страхом и добиться реакции властей.

В любом конфликте нужно искать политическую и экономическую подоплеку. Посмотреть, из каких стран исполнители. Например, террорист, которого застрелила полиция после нападения в центре Вены, имел северно-македонские корни, а Балканы еще недавно пылали в гражданской войне. Теракты совершают жители Ближнего Востока, Ирака и Ливии — стран, разрушенных в результате внешних вторжений. Нужно глубже смотреть на ситуацию, чтобы увидеть причины, которые к этому привели. Тот же ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации), который взял на себя ответственность за последний теракт, появился в Ираке — стране, государственность которой была разрушена извне. Нельзя разбомбить государство, а потом удивляться, откуда взялись террористы. То же самое с Сирией — в итоге мы получили беженцев в Европе. Эти безрассудные геополитические игры, которые ведут разные политики, в глобальном мире не могут остаться локальной историей.

— Вы говорите, речь идет не о цивилизационном конфликте. А как же противоречие между европейской ценностью свободы слова, которая позволяет богохульствовать и убеждениями исламских традиционалистов — «если святыню оскорбляют, можно убивать?» Ситуация вокруг карикатур Charlie Hebdo четко это продемонстрировала.

— Да, мы видим, что за карикатуры, оскорбляющие чувства верующих, радикалы готовы мстить и делают это. Но со свободой слова история тоже странная — ведь и в Европе есть табуированные темы, например, попасть в тюрьму можно за отрицание Холокоста и оправдание фашизма. Над этим явно стоит поработать юристам. В целом же было очевидно, что карикатура на пророка Мухаммеда может привести к серьезным последствиям — они ее опубликовали, значит, были готовы к агрессии.

В мультикультурном обществе с этим нужно быть осторожнее. Вот французский президент Эммануэль Макрон провел успешное турне по Ближнему Востоку, посетил несколько стран, заключил торговые и военные контракты. А потом публично осудил «исламский сепаратизм» иммигрантских сообществ и заявил о кризисе исламской веры. И Франция для стран Ближнего Востока стала абсолютно нерукопожатной: мол, кто он такой, чтобы замахиваться на такие вещи, как ислам? Должно же быть какое-то политическое чутье, Макрону нужно было понимать, что высказывания выйдут боком.

— С Францией все более или менее ясно, а чем объяснить теракт в Вене? Чем провинилось перед исламским миром австрийское правительство?

— Почему Вена — это большой вопрос. Со стороны Ближнего Востока к Австрии глобальных претензий не было. Может быть, дело во внутренней политике. Часто бывает так, что террористы играют кому-то на руку — например, теракты в Испании в 2004 году полностью перевернули ситуацию с выборами. Не хочется уходить в конспирологию, конечно. Возможно, дело в том, что меры безопасности во Франции серьезнее, чем в Австрии, и было проще организовать теракт. Нельзя выпускать из внимания и то, что ИГИЛ — это франшиза. Вполне возможно, что группа радикально настроенных молодых парней самоорганизовалась, и это была такая акция… частников, за которую ИГИЛ постфактум взял ответственность. Пока четких объяснений произошедшему в Вене нет. Но, возможно, это продолжение французского сюжета.

— Не спровоцируют ли теракты в Вене новые конфликты между европейцами и мигрантами? Или толерантность победит?

— Теракты всегда ухудшают межрелигиозные и межконфессиональные отношения, хотя очевидно, что люди, бежавшие из родных стран в ЕС, просто живут там, где их приняли, и вряд ли хотят убить всех вокруг. Но наш мир разнообразный и противоречивый, в нем живут люди с самими разными установками, это надо принять. Я уверен, что здоровый мультикультурализм может существовать. Хотя передергиваний сейчас много.

Например, о стороны правых, которые иронизируют, мол, давайте все теперь перестанем есть свинину и наденем хиджабы. Хотя мне кажется, вполне можно найти компромиссный вариант, чтобы защищать права и тех, и других, использовать разные инструменты для гармонизации отношений. Например, создавать общественные организации, которые участвовали бы в выработке адекватных изменений, учитывали интересы и меньшинств, и большинства, работать с представителями диаспор. Одни силовики с дубинками проблему не решат, это долгая и планомерная работа всех элементов общества. А европейцы — они уже пережили антисемитизм, и исламофобию переживут. Но нужен комплексный подход.

— Значит, на ваш взгляд европейская политика «открытых дверей» все-таки верна?

— Да, судя по статистике, интеграционные механизмы успешно работают. Это достаточно рациональная политика, которую формулировали неглупые люди, она обусловлена многими экономическими причинами. Но нам, конечно, проще верить в «закат Запада», политикам и СМИ, которые искусственно раскачивают ситуацию. Так, судя по российским медиа, в Европе постоянно происходят убийства на национальной и религиозной почве. Люди уверены, что мигранты в Европе не ассимилируются, хотя это не так. Да, есть побочные эффекты, но из частных негативных проявлений нельзя делать общие выводы и говорить о крахе мультикультурализма.

— Подытожим: теракты не говорят о том, что Европе объявили войну?

— Безусловно, это преувеличение. Возможно, в некоторых странах Ближнего Востока люди готовы объяснять проблемы своего государства цивилизационным давлением Запада. Алармизм в обществе есть всегда. Но упрощать не нужно: ведь Европа — не только либеральная, но и консервативная, и социал-демократическая. И мусульманский мир разный — есть светский, а есть религиозный. И в основе конфликта не всегда лежит религия, хотя ее часто пытаются искусственно подтянуть.

Кстати, используя такую жесткую «цивилизационную» риторику, всегда стоит помнить о том, что Россия — тоже многоконфессиональная страна, и баланс между различными группами в нашем обществе вырабатывался долго и не без проблем. Поэтому призываю российских политиков, которым следовало бы заняться проблемами в своей стране, не делать себе дешевый пиар на популизме, не рубить с плеча, а задуматься, как будут жить следующие поколения.

Беседовала Анжела Новосельцева