Бурные события в Соединенных Штатах и продолжающаяся в мире пандемия заполняют сейчас почти всю мировую информационную повестку. Однако на Ближнем Востоке продолжают происходить не менее важные, чем прежде, события. Социальное напряжение, периодически выплескивающееся на улицы городов Ирака, не снижается. На днях полиция в иракском городе Эн-Насирия не первый уже раз попыталась разогнать протестующую здесь шиитскую молодежь. Но солдаты иракской армии выступили на стороне протестующих и открыли огонь по полицейским, убив одного из них.
Классовые конфликты в Ираке накладываются и на тот факт, что сегодня эта страна оказалась под мощнейшим влиянием соседнего Ирана. При этом и влияние США в ней также еще ощущается, хотя уже и не в той мере, что раньше.
О социальных процессах, идущих сейчас в Ираке и других странах «шиитского пояса», а также о влиянии крупных региональных и мировых держав на эти страны, обозревателю «Росбалта» рассказал эксперт по Ближнему Востоку Михаил Магид.
— Что представляют собой иракские протесты?
— Осенью 2019 — зимой 2020 годов гигантская волна протестов безработной молодежи, бедноты, рабочих и других слоев накрыла Иран и всю зону иранского влияния («шиитский пояс»), в том числе, как раз Ирак, а также Сирию и Ливан. Движение вышло за рамки одной страны и некоторые участники это осознавали, в Бейруте пели: «От Тегерана до Бейрута — одна революция!».
Участники выступлений требовали работы, снижения цен и предоставления им базовых социальных услуг (чистая вода, электричество, медицина). Безработица среди молодежи в странах региона достигает 40%, социальные службы функционируют плохо из-за все той же коррупции.
Это протестное движение, которое можно назвать «Арабская весна 2.0.», было безлидерским и координировалось через социальные сети. Оно ослабло из-за пандемии и было частично подавлено силовиками. Около тысячи протестующих были убиты, ранения получили больше 20 тысяч человек.
На примере Ирака мы сейчас видим, что бедствия и протестные настроения не исчезли и в будущем нас, вероятно, ждет продолжение этих протестов. Движение выдвигает обоснованные социальные требования и в этом плане оно более осмысленно, чем «Арабская весна», участники которой протестовали против диктатур, но сами не знали, чего хотят взамен.
Только в Ливане в протестах 2019–2020 годов участвовали два миллиона человек, причем сотни тысяч шиитов сжигали офисы проиранской ливанской группировки «Хезболла». В Ираке было то же самое — горели офисы политических партий.
Это, отчасти, шиито-шиитский классовый конфликт — иранцы сотрудничают с богатой влиятельной верхушкой шиитов в этих странах, но низы этой мусульманской общины бедствуют и протестуют. Тем не менее, это все же не религиозный и не национальный конфликт, а противостояние бедных и богатых.
Хотя в Ираке и Иране в движении участвовали прежде всего шииты, к нему примкнули и многие сунниты, христиане. В нем участвовали местные арабы, курды, палестинцы. Погибшие — вовсе не невинные жертвы. Это сторонники насильственной революции, павшие в борьбе. Возможно, в будущем мы увидим автономные органы самоуправления, созданные снизу, которые борются за права многоконфессионального и многонационального бедного населения или даже берут власть в свои руки.
— Насколько велико в Ираке влияние Ирана?
— Оно сегодня доминирует. 65% населения Ирака — шииты. Напомню, что в Иране преобладают мусульмане-шииты. В центральном парламенте и правительстве в Багдаде сейчас также господствуют шиитские партии, которые контролируют основные ведомства. Большинство партий в той или иной мере связаны с иранским режимом — шиитской теократией. Армией также управляют генералы-шииты. Главное контртеррористическое подразделение, «Золотая дивизия», в руках сторонников Ирана; один из ее руководителей Абдель Вахаб аль Саади был снят в прошлом году за недостаточную лояльность Ирану.
В стране сильны проиранские вооруженные отряды, действующие в рамках коалиции, именуемой «Силы народной мобилизации» (СНМ). Когда в 2014 году поднялось «Исламское государство» (ИГ, террористическая организация, запрещенная в РФ), оно отождествляло себя с суннитами. Шиитам грозило массовое уничтожение. Иранские войска спасли Багдад от наступления ИГ. В стране при поддержке Ирана было создано шиитское ополчение, которое остановило, а затем, вместе с «Золотой дивизией», разбило боевиков.
Но это дало Ирану дополнительные возможности. А в последний год в условиях массовых протестов в Ираке, ополченцы стали главной силой, подавляющей эти протесты. Так что теперь верхушка коррумпированного государства полностью зависима от проиранских вооруженных отрядов и влияние Тегерана еще больше увеличилось.
Иранцы — мастера политических шахматных игр. Они влияют на государство, опираясь на множество конкурирующих партий, силовых ведомств. Слабое раздробленное государство не способно к консолидации и представляет собой совокупность борющихся между собой рэкетиров, обкладывающих бизнес поборами и «осваивающих» государственные средства.
В Ираке есть такая шутка: «Почему США потеряли Ирак? Потому что США — большое тело с маленьким мозгом, а Иран — маленькое тело с большим мозгом». Согласно данным «Нью-Йорк Таймс», США, уходя из Ирака, бросили свою разведывательную сеть. Иранцы ее обнаружили и перекупили, включая генералов разведки.
Но в экономике иранцы разбираются слабо. Их модель разрушает Ирак. Такое государство не может функционировать, а экономика, осаждаемая разнообразными рэкетирами, не может развиваться. Это порождает протесты и со временем может разрушить иранское влияние.
— А каково в современном Ираке влияние Соединенных Штатов? Или его не осталось вообще и американцев в этой стране полностью вытеснили иранцы?
— Американское влияние здесь тоже, конечно, существует. Иракскую нефть добывают транснациональные компании, связанные с США. Вашингтон время от времени грозит Ираку санкциями за экономическое сотрудничество с Ираном и часть требований американцев иракский режим обязан исполнять. Наконец, на территории Ирака остаются несколько тысяч американских военных, развернутых для борьбы с остатками ИГ. Но базы с американцами регулярно подвергаются ракетным обстрелам проиранских отрядов. То есть, влияние американцев в Ираке, конечно, все еще есть, но оно не является сегодня доминирующим.
— Насколько серьезна коррупция в Ираке? Почему люди там постоянно протестуют?
— Ирак — одно из самых коррумпированных государств на планете. Чтобы в Багдаде устроиться врачом в госсекторе, надо заплатить 10 тысяч долларов, и не у всех, мягко говоря, имеются такие деньги. Между тем, работы больше именно в госсекторе — государственные компании перераспределяют нефтяные доходы. Хотя нефть добывают транснациональные корпорации, государство получает фиксированную долю.
Экспорт нефти — основа экономики. Ирак купается в нефтяных деньгах, но до населения мало что доходит. Это порождает возмущение.
Только в силовых структурах занято около одного миллиона человек (все население Ирака — 40 млн), но многие воинские части фиктивны: генералы берут деньги за обеспечение несуществующих солдат. Основными ресурсами владеют политические партии и силовики через госкорпорации. Ополчение тоже обогащается. Так, МВД почти под полным контролем проиранского отряда «Бадр». Другие ополченцы создали заставы на дорогах и отбирают деньги у дальнобойщиков, обложили поборами бизнес, крышуют проституцию.
Госструктуры не выполняют свои обязанности — не хватает медицинской помощи, электричество часто отключают, имеются проблемы с чистой водой. В южном городе Басра часты массовые отравления из-за загрязнения воды. Люди живут большими семьями в крошечных помещениях, не хватает жилья. Летом в условиях ужасной жары без кондиционеров очень тяжело.
Во времена Саддама Хуссейна молодежь шла в университеты или на фабрики, старики получали бесплатно муку, масло, рис. Теперь работы нет, а продовольственная помощь — негодный рис с насекомыми. Саддам Хусейн был диктатором и некоторые называют его «арабским Гитлером», поскольку при нем миллионы курдов и шиитов (Саддам был суннитом) подвергались чисткам и убийствам. Но сегодня многие вспоминают даже этого жуткого диктатора с теплотой, проклиная нынешний режим, а это само по себе много говорит о действующей власти.
Беседовал Александр Желенин