Ирина Якутенко. Много раз уже наступали на эти грабли

Пока мы тут беспокоились по поводу коронавируса, бустеров и масок, неприятности пришли, откуда не ждали. Точнее, ждали, но… так, не замечали. Потому что речь не про благополучный Запад, а вовсе даже про Африку. Где с неприятно высокой скоростью распространяются штаммы малярии, устойчивые к артемизинину — выделенному из полыни препарату, за который в 2015 году дали Нобелевскую премию Ту Юю, ученой, набредшей на идею поискать лекарства из полыни в древних трактатах по китайской народной медицине. Артемизинин, в буквальном смысле, спас миллионы жизней, потому что к другим препаратам, использовавшимся до него для лечения малярии, паразит приобрел устойчивость.

Юю получила артемизинин в 1972 году, и он быстро стал лекарством первого выбора при малярии. Но около 15 лет назад в Западной Камбодже начали появляться первые признаки устойчивости — интересно, что предыдущие препараты, в том числе пресловутый гидроксихлорохин, проиграли битву с плазмодием там же. Из Юго-Восточной Азии устойчивые к гидроксихлорохину штаммы стали постепенно расползаться: сначала в Индию, а потом в Африку, где убивали по миллиону детей ежегодно (и не только детей). Терапия на основе артемизинина переломила ситуацию, существенно уменьшив число смертей. Но в последние годы количество смертей перестало сокращаться — хотя лечение по-прежнему оставалось эффективным.

И вот теперь ученые обнаружили убедительные доказательства, что малярийный плазмодий начал уходить из-под действия артемизинина не только в Юго-Восточной Азии, но и в Африке. Статья с этими печальными результатами опубликована в The New England Journal of Medicine. По счастью, ситуация не настолько плохая, насколько она могла бы быть. В 2006 году ВОЗ запретила использовать для лечения малярии терапию, основанную только на артемизинине, и с тех пор он применяется только в комбинации с другими препаратами, так сказать, под прикрытием. Когда лекарств два, паразиту сложнее выработать устойчивость. Это весьма нетипичное решение, так как обычно регуляторы в сфере здравоохранения ждут, пока разовьется массовая устойчивость, а уже потом начинают чесаться и спешно менять существующие практики. Но, кажется, один из бастионов пал, и теперь нужно либо менять второе лекарство в схеме, либо использовать сразу три препарата, что, очевидно, дороже и сложнее логистически.

Удивительно, конечно, насколько все это напоминает борьбу с ковидом. Сто раз уже наступали на эти грабли — и что профилактические меры лучше терапевтических, и что паразиты неизбежно развивают устойчивость, особенно если сохраняются места, где им позволяют распространяться и при этом неправильно применяют терапию, и что после того, как это происходит, число жертв начинает быстро расти, а подобрать новую схему быстро не получается — но поди ж ты, опять как в первый. Понятно, что проблемы Африки или беднейших стран Азии мало волнуют остальной мир, и уроки, выученные там, остаются неизвестными тут. Ну вот теперь золотой миллиард оказался, конечно, не в африканской ситуации, но тем не менее. Посмотрим, сработает ли такой стимул.

Ирина Якутенко, научный журналист, биолог