Кирилл Мартынов. Призрак новой перестройки

Когда речь зашла о публикации Богомолова в газете, я был против: не хотелось тратить на это времени. По моим расчетам, «манифест» должна была прочитать скромная аудитория столичных эстетов-недоучек, и назавтра про него забыть, переключившись на новые темы типа открытия приятного кафе на Патриарших.

Однако все обернулось иначе. Пропаганда булькает как старый кипящий чайник, цитируя на разные лады Богомолова и ответы ему уже несколько дней. Сразу несколько «телеэкспертов в студиях», не сговариваясь, объявили критиков Богомолова «немытыми публицистами», тыкая при этом пальцем в сторону моей фотографии. Я не любитель психологизации, но вижу в избранном пейоративе нечто почти клиническое. Это синдром леди Макбет, когда ты постоянно моешь руки, чтобы стереть следы крови. Кто не нуждается в изматывающих гигиенических процедурах каждые несколько минут, становится «немытым».

Сегодня телевизионные и сетевые мудрецы с удивлением и ужасом зачитывали список подписантов «Ок, бумера». Так люди наконец узнают, что мир больше не делится на гетеронормативных рабочих, служащих и интеллигентов с милыми женами, а XX век — можете ли вы представить себе подобное? — кончился.

Происходящее с пропагандой, из чрева которой каждый час рождаются маленькие чужие-Богомоловы, пожалуй, можно было бы объяснить пелевинскими навыками пиарщиков режиссера.

Но в «Новую газету» ежедневно приходят тексты с ответами от самых разных людей — от Звягинцева до Иноземцева и Голубицкого. Все почему-то хотят дебатировать Богомолова, и это уже никаким пиаром не объяснить.

Текст пуст, вторичен, стилистически беден, выдает low-brow мыслителя, кругозор которого не идет дальше рейха, популярной статьи о Ницше и тезисов о сексуальной революции, которые были очень hot в глубокой древности, на выходе из викторианской культуры. Так что же там все собрались дебатировать?

Чем больше думаю об этом, тем больше прихожу к выводу, что режиссер случайно сорвал джек-пот, обналичив всеобщую тревогу из-за будущего.

Какой будет Россия еще через два десятилетия, после «удвоения стабильности»? А какой она может быть вообще? И какой должна?

У нынешнего политического порядка будущего нет, не в том смысле, что «режим рушится», но в том, что из новостей от Екатерины Андреевой, выборов от Эллы Памфиловой и образования от Виктора Садовничего никак не складывается никакого будущего.

На языке позднего путинизма просто нельзя сказать этого слова: как ни сочетай буквы, все равно получится «Великая Отечественная война».

И вот Богомолов это подсветил и заодно предложил вариант: будем строить старую Европу заново. Посидим еще на отшибе истории, подождем, пока труп гендерно-нейтрального черта проплывет мимо, а потом выйдем в Вене все в белом под вальс с робкими, но страстными курсистками, съедим шницель и сделаем 1935 год снова великим. Пронесем сквозь лихую годину этического рейха гордый уд неполиткорректности отечественного производства.

Это полный bullshit, но это описание будущего. И все заголосили в ответ — потому что тревожно.

Миллион ответов Богомолову — это призрак новой перестройки. О котором еще не доложили политбюро, потому что там все играют в полицейское государство и заняты.

И шуточная метафора Богомолова как новой Нины Андреевой (сталинистки, которой написали в горбачевские времена текст о том, как она не может поступиться своими бумерскими принципами), оказывается точной.

Кирилл Мартынов, журналист