Алексей Чадаев. Наше руководство скорее пожилые скучные гедонисты, чем бодрые реваншисты-агрессоры

Заметка на полях нынешних инфовойн.

Константин Крылов в свое время выдал неплохую объяснялку, что важная деталь психологической подготовки к любой войне — это расчеловечение противника. Показать, что потенциальный противник представляет из себя нечто настолько аморальное, настолько безумное и в то же время дьявольски циничное, что любое его слово — ложь, каждое его действие продиктовано его пороками, а хочет он исключительно зла, смерти и крови. И поэтому говорить с ним на языке разума нельзя, и считать за собеседника тоже нельзя; что сила — единственное, что может его остановить. Я с этим согласен, и потому фиксирую эскалацию именно по этим косвенным признакам — когда стороны пытаются описать каждое действие друг друга как камуфляж агрессии, как сознательную ложь для отвлечения внимания, а самого оппонента как заведомое исчадие зла.

Я вообще ни разу не пацифист и не сторонник принципа «лишь бы не было войны». Но годы аналитической работы с пропагандистскими машинами накрепко вбили в меня принцип «не дать себя убедить собственной пропаганде» — к чужой, впрочем, тоже относится, но с ней проще: больше фильтров на входе.

И вот я не вижу сейчас, что т. н. «коллективный Запад» так уж непременно хочет войны и ведет дело к ней. По большому счету, их как раз вполне устраивал статус-кво — с дважды виноватой Россией, которую можно бесконечно прессовать за Крым и Донбасс, с влачащими жалкое, бесперспективное и безнадежное состояние «народными республиками», с Украиной, где при всем бардаке твердо выдерживаются основные «скрепы» русофобского дискурса и постепенно, но неуклонно работает фабрика по перековке русских людей в свидомых укропатриотов.

Более того, я также не вижу, что Путин и его окружение так уж непременно хотят войны и ведут дело к ней. Они достаточно ясно видят, до какой степени страна не готова к повышению ставок в противостоянии с Западом, и как мало, по большому счету, козырей на руках. Нет никакого ясного плана даже по поводу того, что делать с «народными республиками» в их нынешнем виде, не говоря уж о более широкой аннексии. Для них статус-кво был, конечно, «похабным», по известному сурковскому выражению, но все-таки миром. А сколько бы пропагандисты снаружи ни прорисовывали ему гитлеровские усы, уж меня-то не лечите, пожалуйста: я не из медиакартинки, а из первых рук знаю, что наше руководство это скорее пожилые скучные гедонисты, чем бодрые реваншисты-агрессоры. Все решения весны 2014 года — это не результат заранее заготовленных планов — их просто не было — а отчаянная импровизация, предпринятая во многом из чувства обиды за очередной «кидок» с многосторонним соглашением, и вообще неспособность планировать и просчитывать последствия это одна из многочисленных слабостей нашей системы.

Украина тем более не хочет никакой войны. Киевским деятелям казалось все эти годы, что рано или поздно Донбасс сам свалится им в руки, как перезрелый плод, и это и будет долгожданная «невоенная победа» над «агрессором». У них было много оснований так думать. Они чувствовали себя достаточно уверенно в режиме «похабных» минских соглашений, где было прописано все что угодно, кроме сроков исполнения. И это давало повод длить ситуацию бесконечно, пока она медленно, но верно склонялась в их пользу. Им незачем было форсировать.

Почему же, несмотря на то, что у эскалации объективно не было явных интересантов, она все-таки случилась? На мой взгляд, именно потому, что «расчеловечивающий» стиль давным-давно стал языком описания ситуации именно в режиме статус-кво. Со всех сторон. С точки зрения Кремля, Украина — не контрагент; она не субъектна, управляется извне и там не с кем разговаривать. С точки зрения Киева, «народные республики» не контрагент; это российские прокси, сепаратисты и террористы и там не с кем разговаривать. Более того, с точки зрения «коллективного Запада» и Россия, в общем, тоже не контрагент: можно сколько угодно изображать «готовность к переговорам», но по большому счету разговаривать тоже не с кем и не о чем, слишком разные «картины мира».

Алексей Чадаев, политолог